Альберт Швейцер
(1875-1965)
Немецко-французский протестантский миссионер и богослов, философ, врач, музыковед, органист.
«Человек индивидуального действия», как о себе говорил Альберт Швейцер, внутренне восстал против подавления индивида государством и коллективами и продемонстрировал своей жизнью, что может сделать один свободно мыслящий и свободно действующий человек. (из книги А. Абрамова «Человек Альберт Швейцер. Книга первая. Подвиг»)
Детство
«Я родился в период духовного упадка человечества».
А. Швейцер
Альберт Швейцер родился 14 января 1875 в Кайзерсберге (Верхний Эльзас, принадлежавший в те годы Германии; ныне - территория Франции), в семье бедного лютеранского пастора. Детство провел в деревушке Гюнсбах в долине Мюнстера.
В этом доме прошло детство А. Швейцера
«Мальчика в шесть лет отдали в начальную, трёхлетнюю школу. Это не было для него праздником. «В один прекрасный октябрьский день отец впервые сунул мне под мышку грифельную доску и повёл к учительнице, а я проплакал всю дорогу. Я предчувствовал, что моим мечтам и моей чудесной свободе пришёл конец».
(из книги А. Абрамова «Человек Альберт Швейцер)
Мюльхаузен
Мюнстер
Учился в реальном училище в Мюнстере, затем в гимназии в Мюльхаузене.
По всем предметам, кроме музыки, учился он плохо. «Я был тихим и мечтательным учеником, не без труда выучившимся чтению и письму». Но на фотографии 1882 года – мальчик с очень серьёзным и даже, может быть, суровым, взглядом и выражением лица.
Ещё до школы отец рассказывал сыну много библейских историй, а в восемь лет Альберт попросил у отца Новый Завет и начал его читать. Уже тогда у него возникли первые содержательные, хотя и детские, вопросы по этой великой Книге. По воскресеньям он присутствовал на проповедях своего отца, и эти службы сильно на него влияли.
В семье Альберта музыкальными были и предки Швейцеры, и предки со стороны матери – Шиллингеры. Дед со стороны матери, пастор и просветитель Иоганн Шиллингер, был органистом, увлекавшимся ещё и конструированием органов. От него Швейцер унаследовал страсть к органу не только как к музыкальному инструменту, но и как к интересному техническому устройству.
И впоследствии, приезжая на гастроли в новый для него город, он отправлялся осматривать старый орган. И часто «лечил» его. Он стал крупнейшим органным мастером.
«Самым неприятным местом для меня был рабочий кабинет отца. Я заходил туда только при крайней необходимости. Мне казалось противоестественным, что отец всегда сидит за столом, что-то изучает, пишет. Я не понимал, как он может это выдерживать, и поклялся себе, что никогда не стану таким учёным, пишущим человеком».
Отец совсем не бранит его за отсутствие успехов в учении. «Он был слишком добр и слишком огорчён, чтобы сердиться».
Всё вдруг переменилось, когда в классе появился учитель с большим чувством ответственности и очень обязательный. Даже такая, казалось бы, простая деталь — новый учитель всегда вовремя возвращал проверенные тетради — произвела на его ученика значительное впечатление. Доктор Вееман заботился о том, чтобы ученики поверили в свои силы. И Альберт «проснулся». Он стал подражать учителю в дисциплинированности, в выполнении долга. Он начал учиться всерьёз. И за каких-нибудь три месяца вошёл в число лучших учеников.
«Благодаря ему я понял ту истину, которую стремился реализовать в своей воспитательной деятельности: глубокое и до мелочей доходящее сознание долга – это огромная воспитующая сила, позволяющая достичь того, что не могут сделать никакие поучения или наказания».
(Из воспоминаний А. Швейцера)
В природе он всегда чувствовал неисчерпаемую таинственную глубину: «Мы не признаём за природой её абсолютной непостижимости и уверенно говорим об объяснении там, где в действительности имеет место лишь более углублённое описание»
С детства мальчик был приучен к сельскому труду. Вокруг него в детстве были животные: коровы, лошади, собаки, кошки, куры, ослы. Страдая от бедствий, которые он наблюдал вокруг, Альберт особенно остро ощущал боль и страдания животных. Ещё дошкольником он решил, что в вечерней молитве следует упоминать не только людей, и сам придумал молитву, которую произносил перед сном: «Отец Небесный, защити и благослови всякое дыхание, сохрани его от зла и позволь ему спокойно спать!».
Страсбургский университет
В 1883 Швейцер поступил в Страсбургский университет, позднее учился в университетах Берлина и Парижа.
Юность
Учится Швейцер сразу на двух факультетах — теологическом и философском, да ещё и посещает лекции по теории музыки.
В этот период, в 1894 году, начался глубокий творческий интерес Швейцера к жизни и Учению Иисуса Христа. Принимая участие в военных маневрах, он урывками изучает Новый Завет, который носит в своём походном рюкзаке.
В начале лета 1896 года студент Альберт Швейцер приехал на каникулы домой в Гюнсбах. Счастье жизни наполняло его. Он с увлечением занимался музыкой, теологией и философией. У него были любимые родные, друзья. Он чувствовал в себе силу, энергию для воплощения своих творческих замыслов, для полнокровной жизни. И вот на таком жизненном фоне он принимает своего рода обет служения, который до сих пор вызывает удивление у большинства его биографов и кажется необъяснимым.
Объяснить его можно тем, что необычный юноша почувствовал в глубине своей души диссонанс между своей безоблачной жизнью и жизнью многих других людей. Он ощутил свой долг перед человечеством, перед миром.
6 мая 1898 года Швейцер сдаёт первый государственный экзамен по теологии. Университет в этом году им окончен, причём столь успешно, что он получает сразу на шесть лет вперёд особую стипендию. Он обязан за этот срок выполнить диссертацию на первую учёную степень или, если не успеет этого сделать, вернуть всю сумму. И он отдаётся изучению философии, особенно крупнейших западных философов Платона, Аристотеля и Канта, и уже через год защищает, и публикует в Тюбингене, свою первую большую работу – докторскую диссертацию «Философия религии Канта от “Критики чистого разума” до “Религии в пределах только разума”».
Швейцер начал работать над небольшим трактатом о хоралах Баха, который разросся в большую книгу. Он писал её в весенние и осенние каникулы, в выходные дни и ночами. Он соединил в своем анализе преклонение перед гениальным композитором и проникновение в философию, этику и поэтичность музыки Баха.
Осенью 1904 года, немного ранее намеченного им в 1896 году срока (жить «для себя» до 30-ти лет), ему на стол в семинарии Святого Фомы в его отсутствие кто-то подкладывает журнал Парижского протестантского миссионерского общества, в котором говорится о большой нужде в миссионере с врачебными познаниями во Французской Экваториальной Африке (в провинции Габон). Прочитав это объявление, Швейцер внезапно понимает, что его поиски закончились и ему предстоит сменить Европу на африканские джунгли, чтобы там отдавать свой долг африканцам, отдавать за европейцев, принесших в Африку множество страданий.
Вначале он намеревался стать миссионером, знакомым с элементами медицины. Альберт просит дать ему работу на миссионерском пункте во французском Конго, и пишет, что ему «нужно ещё шесть месяцев на то, чтобы приобрести некоторые знания общего характера, необходимые для миссионерской деятельности, и в особенности на то, чтобы немного позаниматься медициной.
1905-1912. Подготовка к Африке
Швейцер решает поступить на медицинский факультет Страсбургского университета. Такой поворот в профессиональной ориентации носил революционный характер. До тех пор Швейцер был гуманитарием. Теперь ему предстояло изучить комплекс естественных наук применительно к медицинской профессии и весь арсенал навыков врача-универсала.
Одновременно он, будучи студентом-медиком, руководит факультетом в университете, читает там лекции студентам-теологам; чуть ли не еженедельно выступает с проповедями в церкви Святого Николая; заканчивает в 1906 году писать труд по истории изучения жизни Иисуса Христа, пишет на немецком языке исследование о Бахе, пишет краткий очерк по истории исследований деяний апостола Павла, работает совместно с Видором над практическим руководством по исполнению прелюдий и фуг Баха, первый том которого публикуется в 1912 году, за один год до завершения Швейцером медицинского образования. Поистине, непостижимый по общему объёму круг дел, непостижимая загрузка. Как он это всё совмещал, понять «нормальному» человеку почти невозможно.
Близится окончание университета. Швейцер осваивал все медицинские специальности: хирурга, травматолога, терапевта, психиатра, невропатолога, кожника, инфекциониста, отоларинголога, окулиста, стоматолога, акушера, гинеколога, фармацевта. Он знал, что в Африке никаких других врачей, кроме него, на сотни миль вокруг не будет и на нём будет лежать вся медицинская помощь страдающим людям.
Кроме собственно медицинских знаний, в университете на самом серьёзном уровне преподавался комплекс естественных наук, так называемый «физикум»: физика, химия, зоология, ботаника, психология, а также анатомия и физиология.
18 июня 1912 года происходит большое событие в его личной жизни — он женится Элене (Хелене) Марианне Бреслау.
Их связывали сердечные узы и совместный труд на благо людей
Элен приобретает квалификацию медицинской сестры («сестры милосердия») с уклоном в тропическую медицину и после этого подготовлена помогать, и помогала в дальнейшем, своему мужу во всём – от вычитывания корректур до ассистирования в хирургических операциях. Элен олицетворяла именно то женское начало, которое в сочетании с мужским даёт паре энергию для гармоничной жизни, вдохновляет на общественно полезное действие. Элен стала преданной подругой Альберта Швейцера на их многотрудном пути. Он посвятит ей вторую часть своей основной философской работы «Культура и этика. Философия культуры»: «Моей жене, самому верному моему другу».
И вот 26 марта 1913 года два «авантюриста милосердия» (по выражению Швейцера) с багажом в 70 ящиков отплывают в Африку. Альберту Швейцеру 38 лет, Элен Бреслау 34 года.
Впереди у Швейцера более полувека трудов на благо африканцев и всего человечества.
Служение Африке и миру
Вскоре последовали первые испытания.
Они попадают в совершенно другой, почти невыносимый климат и в совершенно другое природное и социальное окружение. Цивилизации, можно сказать, нет никакой (ни электро-, ни водоснабжения, ни продовольственного, столь привычных для европейца). Среди туземцев живут колдуны. Живут тайно, никто их не знает, но все боятся. В ходу у колдунов яды, и нередки загадочные отравления за нарушение каких-то негласных правил.
Но мало того, в одном из двух ближайших африканских племён – пангве – ещё не перевелись людоеды. Они нападают иногда на членов другого племени – галоа.
1913-1917. Первая больница
Больные начали появляться сразу. Все они нуждаются в помощи, часто экстренной. И Швейцер начал приём. Сначала перед своим домом на беспощадном солнцепёке, а когда делалось невмоготу или начинался дождь — на тесной веранде. Больничного помещения нет никакого. Под него наскоро пришлось оборудовать старый курятник предыдущего миссионера — маленькое строение без окон и с дырами в крыше, через которые палило солнце, так что Швейцеру приходилось делать операции в традиционном для европейцев тепло- и солнцезащитном пробковом шлеме.
С самого начала Швейцер предельно продуктивно решил задачу ролевых отношений с туземцами. Кто он своим чернокожим пациентам? Он им не начальник, а брат, но брат старший. Таким образом, применившись к понятиям туземцев, Швейцер поставил себя перед ними как их учитель. Это, по местным нравам, обеспечивало ему уважение и добровольное подчинение.
Вскоре строится первый больничный барак. После этого строится барак-стационар размерами на 16 коек, причём часть работ выполняет сам Швейцер. Он вынужден дополнительно ещё и наблюдать за ходом работ. В его отсутствие негры не работают. Но Швейцер не соглашается с теми европейцами, которые говорят, что негры ленивы. Он записывает в дневнике: «Негр не ленив, но он человек вольный»
Очень быстро Швейцер понял, как, учитывая местные особенности, строить весь больничный быт.
В отличие от Европы, где допуск родственников к больному производится далеко не всегда и по строгим правилам, здесь надо разрешить постоянное их общение. Родственники поселялись рядом с больницей и имели возможность подойти к больному в любое время, чтобы поддержать его. И даже часто спали на земляном полу возле кровати своего больного родственника. Кроме того, больные могли покидать больницу в любое время по своему желанию
Болезней много, очень много. Есть тропические – сонная болезнь, переносимая разновидностью мухи цеце, проказа, распространены язвы на ногах и на теле и другие кожные заболевания, слоновая болезнь, много малярии, тропическая дизентерия; есть, кроме рака и аппендицита, и все европейские: болезни сердца и суставов; хирургических болезней очень много, особенно ущемлённой грыжи, от которой, лишённые медицинской помощи, люди обычно умирали. Распространены простудные заболевания, а также ревматизм, подагра, отравления, различного рода травмы. Туземцы часто отравляются никотином от неумеренного курения. Табачные листы им ввозят из Америки. Каждый такой лист служит мелкой разменной монетой при расчётах за лес. А водка?! Завозимая в Африку из Европы и, ещё более, из Северной Америки, она стала причиной неисчислимого ряда бедствий, физических и душевных. Маленькие дети в деревнях приучались пить водку вместе со взрослыми. Водка породила деградацию множеств людей, вымирание целых деревень и надолго преградила африканцам путь к культурной эволюции. Алкоголизация осложнила все болезни, которые и без того лежали на африканцах, лишённых квалифицированной медицинской помощи, тяжелейшим грузом. И когда Швейцер приехал в Африку, европейцы продолжали завозить туда тонны водки, расплачиваясь ею за ценнейшую древесину. А африканцы расплачивались за навязанный им алкоголизм своим здоровьем. Негры-знахари в большинстве случаев только ухудшали состояние больных.
«Нужда во врачах огромна. – У нас каждый чем-нибудь болен, – сказал мне на этих днях юноша-негр. – Эта страна пожирает своих людей, – заметил старик старейшина одной из соседних деревень…»
(из воспоминаний А. Швейцера)
Вскоре после приезда Швейцер изобретает эффективное противочесоточное мыло, избавляя негров от жестоких страданий. Это, как он пишет, за какие-нибудь несколько недель прославило его на много километров вокруг.
А природно-климатические условия работы в этой местности таковы, что служащие французской колониальной администрации в сорок семь лет здесь уходят на пенсию и с трудом доживают до шестидесяти. При том, что они каждый год уезжают на родину на 6-8 месяцев для поправки здоровья; больше года, редко двух, они в Африке не выдерживают. Швейцер выдерживал больше, в первые годы выдерживала и Элен.
В тот самый момент, в конце июля 1913 года, когда работать приходилось ещё в курятнике, а больных оказалось чрезвычайно много, и по этой причине кончались лекарства, Швейцер записывает в своём дневнике: «Но что значат все эти преходящие неприятности в сравнении с радостью, которую приносит работа в этих местах и возможность помогать людям! Пусть средства пока ещё весьма ограниченны — добиваюсь я ими многого. Уже во имя одной только радости видеть, как люди с гнойными язвами, наконец перевязаны чистыми бинтами и не должны больше шагать израненными ногами по грязи, во имя одной этой радости стоило бы работать здесь!»
При всей своей чрезвычайной перегруженности столь разнообразными делами Швейцер вечерами продолжал совершенствовать свое исполнительское мастерство, играя на пианино, приспособленном для пребывания в тропиках (с влагозащитным покрытием). Это пианино было подарено ему Парижским Баховским обществом, одним из основателей которого он был в 1904 году. Он разбирал хоральные прелюды Баха. Музыкальные занятия освежали его, придавали новые силы. Это происходило днём в обеденный перерыв и после шести часов вечера, когда вдруг сразу, как везде в тропиках, наступала темнота и рабочий день заканчивался. Швейцер заметил, что в Африке многие пьесы Баха для органа он научился «играть и проще, и проникновеннее, чем раньше» . После музыки он ещё читал и писал письма, много писем. А назавтра с шести часов утра — новый рабочий день.
В августе 1914 года началась первая мировая война, это «узаконенное людьми преступление», как вслед за Львом Толстым писал Альберт Швейцер. Чету Швейцер-Бреслау, германских подданных, находящихся на французской территории, французские колониальные власти «берут в плен» — в первый же день войны заключают под домашний арест. Приставляют к дому грозную охрану из четырёх солдат под командой унтер-офицера и не разрешают врачу вести приём больных.
В этой ситуации Швейцер решает, что пришла пора посвятить своё время философскому труду — исследованию о кризисе культуры.
Начавшаяся война привела его к мысли расширить свой замысел: разработать идеи и наметить путь, следуя которому можно преодолеть упадок культуры, привнести в переживающую кризис культуру нечто такое, чтобы возникла «более глубокая и живая этическая культура». Основным виновником войны – внешней катастрофы, порождённой кризисом европейской культуры, — Швейцер считает национализм: «Что такое национализм? Неблагородный и доведенный до абсурда патриотизм, находящийся в таком же отношении к благородному и здоровому чувству любви к родине, как бредовая идея к нормальному убеждению»
Исходный принцип мировоззрения Швейцера — факт жизни. Возражая декартовскому "я мыслю, следовательно, существую", Швейцер предлагает формулу: "я — жизнь, которая хочет жить среди жизни". Отсюда он выводил основной этический принцип "благоговения перед жизнью", требующий сохранения и совершенствования жизни. Поэтому нравственность, по Альберту Швейцеру — не только закон, но и коренное условие существования и развития жизни. "Благоговение перед жизнью" должно, по мысли Швейцера, стать основой этического обновления человечества, выработки норм универсальной космической этики.
В 1928 году Альберту Швейцеру была присуждена Франкфуртская премия Гете, на средства от которой был построен дом в Гюнсбахе, ставший местом отдыха персонала больницы Ламбарене.
В 1953 году Швейцер стал лауреатом Нобелевской премии мира 1952 года, а на полученные средства построил рядом с Ламбарене деревушку для прокаженных.
В мае 1957 года умирает Елена Бреслау — жена и соратница Альберта Швейцера.
Живя жертвенной жизнью, он никогда никого не упрекал. Наоборот, очень жалел людей, которые не могут в силу обстоятельств посвятить свою жизнь другим. И всегда призывал таковых пользоваться любой возможностью делать добро. «Нет человека, которому бы не представился случай отдать себя людям и проявить тем самым свою человеческую сущность. Спасти свою жизнь может всякий, кто использует любую возможность быть человеком, делая что-нибудь для тех, кто нуждается в помощи — какой бы скромной ни была его деятельность». Швейцер считал, что человек не вправе судить никого, кроме себя, и единственное, чем он может проповедовать — это его образ жизни.
«Действие силы таинственно», - одно из наиболее известных выражений Швейцера.
Всем экологическим активистам известно, что одним из запалов американского, а в значительной степени и всего планетарного движения в защиту природы, стала вышедшая в 1960 году в США книга Рэйчел Карсон «Безмолвная весна». Но не все помнят, что книгу свою она посвятила ему, великому гуманисту «Альберту Швейцеру, который сказал: „Человек утратил способность предвидеть и предсказывать. Он кончит тем, что уничтожит Землю“».
1957-1962. В защиту будущего
Госпиталь в Ламбарене:
В 60-е года XX века
В наше время
Подошел 1965 год. Длинная свеча Швейцера, горевшая с двух концов – предельно напряжённого интеллектуально-духовного труда и труда физического, – догорала. Он считает себя молодым и после 90‑летия и производит впечатление молодого на гостившего у него в это время американского врача Джозефа Монтегю: «У него не было и следа слабости и забывчивости, столь характерных для человека, которому перевалило за шестьдесят. Он энергично ходил, и если походка его не была больше по-молодому пружинистой, то в ней было всё-таки много силы».
Старость его настигнуть не смогла.
Но Швейцер предчувствовал близкий уход.
Ушёл он 4 сентября незадолго до полуночи, через 90 лет 7 месяцев и 21 день после прихода в земной мир.
Это повествование о человеке, который сказал, что «личный пример не только лучший способ убеждения, но единственный», и что «моя жизнь – мой аргумент».
Альберта Швейцера можно безошибочно причислить к великим учителям жизни, к спасителям человечества. Сегодня, когда мир находится в фазе кризиса и стремительных перемен в природе и всех областях социальной жизни, пример Альберта Швейцера – человека индивидуального действия и независимого мыслителя, гражданина в планетарном масштабе – нужен многим. Он нужен всем, кто хочет сделать себя лучше, человечнее, кто хочет способствовать улучшению жизни и уменьшению страданий в мире.
Слово подвиг так прекрасно! В нём соединены самоусовершенствование, самопожертвование, результатом чего является и сдвиг сознания, не только личного, но и сознания народа и страны…
Информационные ресурсы:
iskusstv.com›2012/Nomer12/Abramov1.php
2.Электронный вариант Большой советской энциклопедии
3.Википедия
ru.wikipedia.org›
Презентацию выполнила:
Студентка 2 курса ОЗО группы Д-ПБSz 21 Калмыкова Л.Н.