"В начале июля, в чрезвычайно жаркое время..." В сентябре 1865 года в
письме к М. Н. Каткову Достоевский отметил, что в "Преступлении и наказании"
действие современное, в нынешнем году" (Достоевский. Письма, I, с. 418).
Лето 1865 года, к которому относится действие романа, было действительно
чрезвычайно жарким в Петербурге. "В городе в последнее время стоят страшные
жары. Проходя по улицам, буквально задыхаешься от зноя. После долгих холодов
этот зной еще невыносимее" ("Петербургский листок", 1865, 22 июня, №
91)."Жара невыносимая (сорок градусов на солнце), духота, зловоние из
Фонтанки, каналов" ("Голос", 1865, 18 июля, № 196).
Как отметил В. В. Данилов, "для Достоевского изображение жары было не
только средством придать роману колорит современности, но служило приемом,
организующим образ героя в период созревания в нем преступного замысла.
Поэтому о жаре до убийства в романе говорится пять раз и после убийства -
два раза. Невыносимая жара должна была содействовать обострению
отрицательных впечатлений Раскольникова от окружающей жизни, отталкивать от
нее и укреплять его идею" .
Ср. также замечание В. В. Кожинова: "Чрезвычайно жаркое время" - это не
просто метеорологическая примета: как таковая она была бы излишней в романе
(не все ли равно - летом или зимой совершается преступление?). Через весь
роман пройдет атмосфера невыносимой жары, духоты, городской вони,
сдавливающих героя, мутящих его сознание до обморока. Это не только
атмосфера июльского города, но и атмосфера преступления..." .
"...вышел из своей каморки, которую он нанимал от жильцов..."
Отметив, что первая фраза "Преступления и наказания" - "это
действительно своего рода зерно романа, заключающееся в себе многие зачатки
его смысла", В. В. Кожинов пишет: "И каморка, похожая - как будет сказано
позднее - на шкаф и на гроб, тоже пройдет через роман как необходимое
художественное обстоятельство действия, вливающееся в общий смысл романа. И
даже "деловое" обозначение "нанимал от жильцов" очень важно, ибо оно
предстает не просто как точная информация, но как символ крайней
неустроенности, неукорененности героя: у него не только своего дома нет, но
он даже нанимает каморку у тех, кто сам не имеет своего дома и, в свою
очередь, нанимает квартиру (кстати сказать, и Соня Мармеладова нанимает
комнату "от жильцов" и, побывав у Раскольникова, замечает: "Не знала, что вы
тоже от жильцов живете...").
"...в С - м переулке... к К-ну мосту".
В 1907 году вдова писателя А. Г. Достоевская сделала на полях
экземпляра романа примечания, раскрывающие некоторые из сокращенных
обозначений. Оказалось, что "С - й переулок" - это тот самый Столярный
переулок (ныне улица Пржевальского), в котором Жил сам Достоевский во время
создания "Преступления и наказания", "К-н мост" - Кокушкин мост через
Екатерининский канал (ныне канал Грибоедова), вблизи Сенной площади (ныне
площадь Мира) (см. примеч. А. Г. Достоевской в кн.: Гроссман. Семинарий, с.
56. См. также: Анциферов, с. 57; Волкова Л.Д. Роман Ф. М. Достоевского
"Преступление и наказание" в школьном изучении. Пособие для учителя. Л.,
1977, t. 44 - 56 (адреса героев "Преступления и наказания"); Раков Ю. По
следам литературных героев. М., 1974, с. 107 - 116). Однако исследователи
топографии "Преступления и наказания" К. А. Кумпан и А. М. Конечный,
рассматривая примечания А. Г. Достоевской как вне текстовой комментарий к
роману, справедливо указывают, что сокращенному обозначению "С-й переулок"
может соответствовать и Спасский переулок "Сложная картина нарушения реальной топографии Петербурга, - делают вывод исследователи, - создает специфический образ города в романе: с одной стороны, узнаваемый конкретный район города, с другой - город-двойник, отраженный как бы в кривом зеркале, где улицы и расстояния не соответствуют реальным, а дома героев и их местонахождение подвижны и неуловимы" .
Л. П. Гроссман, указывая, что повесть Лермонтова "Штосе" имела
некоторое влияние на "Двойника" Достоевского, отмечает, что герой
лермонтовской повести Лугин связан также и с героем "Преступления и
наказания". Местожительство Лугина в Петербурге - Столярный переулок у
Кокушкина моста - "это точный адрес Раскольникова" (Гроссман Л. П.
Достоевский. М., 1962, с. 69). См. также интересные наблюдения В. Н.
Топорова над топографией Кокушкина моста и Столярного переулка в
произведениях Гоголя и Лермонтова в сравнении с топографией этих мест в
"Преступлении и наказании".
Ср. также замечание В. В. Кожинова: "Достоевский, по-видимому, для того
и зашифровал некоторые названия, чтобы создать наиболее полное ощущение
"достоверности", реальности происходящего (неловко, мол, раскрыть все до
конца, поскольку речь идет о действительном событии)" .
"...и медленно, как бы в нерешимости, отправился..." В. В. Кожинов
обратил внимание, что слово "нерешимость" и различные образования от того же
корня - "разрешение", "неразрешимо", "не решаться", "нерешительно",
"решено", "нерешенное", "решение" (окончательное, последнее) и т. д. - то и
дело повторяются на страницах романа, особенно в кульминационных сценах:
"Перед нами одно из ключевых слов романа. Оно воплощает глубокие и
существенные стороны его содержания, его целостного смысла. "Преступление я
наказание" - роман неразрешимых ситуаций и роковых, чреватых трагическими
последствиями решений".
"Каморка его приходилась под самою кровлей высокого пятиэтажного
дома..."
А. Г. Достоевская указывает в своих "Воспоминаниях", что дом на углу
Столярного переулка и Малой Мещанской улицы (ныне Казначейская, 7), в
котором Достоевский жил в 1866 году, во время создания "Преступления и
наказания", "сразу напомнил <ей> тот дом в романе "Преступление и
наказание", в котором жил герой романа Раскольников" (Достоевская А. Г.
Воспоминания. М., 1981, с. 62). Н. П. Анциферов, исходя из текста романа,
высказывает предположение, что Раскольников "жил" на углу Столярного
переулка и Средней Мещанской улицы (ныне дом № 19 по Гражданской улице)
(Анциферов, 95). Этот же адрес указывают и последующие исследователи
топографии романа (см.: Холщевников, с. 427; Бурмистров А. Дом Алонкйна. -
"Аврора", 1972, № 2, с. 69; Саруханян, с. 180; Раков Ю. У Сенной площади. -
"Смена", Л., 1980, 20 сент., № 218). Д. А. Гранин, отмечая мраморную доску
на стене дома на углу Столярного переулка и Средней Мещанской улицы: "Вышина
воды 7 ноября 1824", - сравнивает "Преступление и наказание" и "Братьев
Карамазовых" с "Медным всадником" Пушкина и рассматривает образ Евгения как
предтечу образов Раскольникова и Ивана Карамазова: "Бунт, начатый Евгением
перед статуей Медного всадника, словно бы ширится, разрастается" (Гранин Д.
Два лика. (Заметки писателя). - - "Нов. мир", 1968, № 3, с. 221).
Однако Н. П. Анциферов, отыскивая "дома" героев и подбирая в
соответствующих местах здания, похожие на описанные Достоевским, указывает,
что "подобных домов, возникших в середине XIX века, в Петербурге сохранилось
много". Сопоставляя основной текст романа с рукописными редакциями, К. А. Кумпан и А. М. Конечный выявляют "тенденцию, вероятно, принципиальную для Достоевского, к деконкретизации и сдвигу реальной топографии" и пишут, что "скрупулезный топографизм, присущий физиологическому очерку и роману 40 - 60-х годов, был чужд Достоевскому".
Необходимо отметить, что в 60-х годах XIX века пятиэтажные дома в
Петербурге, как правило, предназначались для среднего, малоимущего люда -
это так называемые доходные дома (богачи в них не селились). Яркая
характеристика такого дома дана также в повести "Молотов" Н. Г.
Помяловского, впервые напечатанной в "Современнике" (1861, № 10) (см.:
Помяловский Н. Г. Поли. собр. соч., т. I М. - Л., 1935, с. 139).
"...помещалась одною лестницей ниже <...> и каждый раз, при выходе на
улицу, ему непременно надо было проходить мимо хозяйкиной кухни, почти
всегда настежь отворенной на лестницу".
Исследователи обратили внимание, что в области словесной символики у
Достоевского одно слово-образ занимает особое место. Это - лестница. "Так
неизбежно развивается действие-романа, - пишет Л. Даунер в работе
"Raskolnikov- in Search of a Soul" ("Раскольников в поисках души") [В ряде
случаев мы цитируем отрывки из работ зарубежных ученых, содержащие
интересные наблюдения над поэтикой романа Достоевского, хотя концепции
некоторых из этих работ не могут быть приняты советской наукой], - что можно
только в итоге осознать, что большинство его как физических, так и
психических движений происходит как нисхождение и восхождение по лестнице. В
самом деле, в повествовании, исключая заключительную часть, Раскольников
взбирается и спускается с лестницы по крайней мере 48 раз. Он должен
подниматься и спускаться из своей чердачной комнаты на улицу. Он взбирается
по лестнице, чтобы попасть в комнату Мармеладова; он должен подняться на
несколько этажей до квартиры старой процентщицы; и до полицейской конторы; и
до комнаты Сони. Важным фактором, является, однако, то, что моменты
напряжений или колебаний характерным образом происходят на лестницах <...>
Лестница имеет несколько символических значений и ассоциаций. Во-первых,
это - подъем, усилие и даже борьба. Борьба, драматизированная в характере
Раскольникова, является доминирующей темой романа <...> Восхождение и
нисхождение Раскольникова являются своего рода психическим ритуалом, каждым
шагом которого он частично определяет, в отношении добра и зла, свою
психическую и моральную структуру. Его "путь" - это буквально путь "вверх" и
"вниз" ("Modern Fiction Studies", 1958, vol. 4, pp. 200 - 201).
M. M. Бахтин, выделяя символический смысл "лестницы" и "порога" в
"Преступлении и наказании", пишет в связи с этим об особом осмыслении
Достоевским пространства и времени в романе: "Верх, низ, лестница, порог,
прихожая, площадка получают значение "точки", где совершается кризис,
радикальная смена, неожиданный перелом судьбы, где принимаются решения,
переступают запретную черту, обновляются или гибнут <...>
Прежде всего Раскольников живет, в сущности, на пороге: его узкая
комната, "гроб" <...> выходит прямо на площадку лестницы, и дверь свою, даже
уходя, он никогда не запирает (то есть это незамкнутое внутреннее
пространство). В этом "гробу" нельзя жить биографической жизнью, - здесь
можно только переживать кризис, принимать последние решения, умирать -или
возрождаться (как в гробах в "Бобке" или в гробу "смешного человека"). На
пороге, в проходной комнате, выходящей прямо на лестницу, живет и семья
Мармеладова (здесь, на пороге, когда Раскольников привел пьяного
Мармеладова, он впервые встречается с членами этой семьи). У порога убитой
им старухи процентщицы переживает он страшные минуты, когда по другую
сторону двери, на площадке лестницы, стоят пришедшие к ней посетители и
дергают звонок. Сюда он опять приходит и сам звонит в звонок, чтобы снова
пережить эти мгновения. На пороге в коридоре у фонаря происходит сцена
полупризнания Разумихину, без слов, одними взглядами. На пороге, у дверей в
соседнюю квартиру, происходят его беседы с Соней (а по Другую сторону дверей
их подслушивает Свидригайлов) <...>
Порог, прихожая, коридор, площадка, лестница, ступени ее, открытые на
лестницу двери, ворота дворов, а вне этого - город: площади, улицы, фасады,
кабаки, притоны, мосты, канавки. Вот пространство этого романа" (Бахтин М.
М. Проблемы поэтики Достоевского. Изд. 4-е, М., 1979, с. 198 - 199).
"...в раздражительном и напряженном состоянии, похожем на ипохондрию".
Ипохондрия (от греч. hypochondria) - чрезмерная мнительность,
соединенная с болезненно-мрачным состоянием духа.
"...подумал он с странною улыбкой".
В. Н. Топоров, подсчитав, что в "Преступлении и наказании" слово
"странный" (часто - "странно", "странное дело") употребляется около 150 раз,
пишет: "Введением этого слова создается атмосфера неожиданности, обманутого
ожидания, неопределенности в отношении развития элементов романной структуры
на следующем шагу" .
"...и думая... о царе Горохе".
Выражение "царь Горох", чаще всего, употребляется в значении "очень
давно", "в незапамятную старину", "когда царь Горох с грибами воевал". Одна
из русских сказок начинается так: "В то давнее время, когда мир божий
наполнен был лешими, ведьмами да русалками, когда реки текли молочные,
берега были кисельные, а по полям летали жареные куропатки, в то время
жил-был царь, по имени Горох" (Афанасьев А. Н. Народные русские сказки, Л.,
1983, с. 105). И. Е. Тимошенко, замечая, что происхождение поговорки о царе
Горохе загадочно, высказал предположение: не является ли она переделкой
очень распространенной греческой поговорки, употребляемой также для
обозначения глубокой старины: именно "пресбютерос (или архаитерос) Кодру",
то есть "более старший (или более древний), чем Кодр" (мифический царь
Аттики). "Не переделал ли какой-нибудь грамотей, - пишет И. Е. Тимошенко, -
имени Кодрос на Горох, передавая греческое выражение по-русски и руководясь
при этом лишь некоторым созвучием: Ко(д)ро - Горо... Необходимо, впрочем,
отметить разницу в тоне: грек относился к имени своего последнего царя с
полным уважением, чуть не благоговением, и употреблял свою пословицу вполне
искренне; мы же произносим имя нашего мифического царя иронически, с полным
недоверием ко всему, что происходило в его правление" (Тимошенко И. Е.
Литературные источники и прототипы трехсот русских пословиц и поговорок.
Киев, 1897, с. 143 - 144. См. также: Ашукин Н: С, Ашукина М. Г. Крылатые
слова... Изд. 3-е, испр. и доп. М., 1966,с.546). Вероятно, иронический
характер выражения "царь Горох" способствовал тому, что это выражение стали
употреблять, как в данном контексте у Достоевского, в смысле "ерунда",
"пустяки", "ничто", "и думая... ни о чем".
"...из распивочных, которых в этой части города особенное множество..."
"Для жительства Раскольникова Достоевский избрал самую "пьяную" улицу -
Столярный переулок, - отмечает В. В. Данилов. - Под ироническим заглавием:
"Отрадная петербургская статистическая заметка" в "Петербургском листке"
(1865, 18 марта, № 40) сообщались об этом переулке следующие сведения: "В
Столярном переулке находится 16 домов (по 8 с каждой стороны улицы). В этих
16 домах помещается 18 питейных заведений, так что желающие насладиться
подкрепляющей и увеселяющей влагой, придя в Столярный переулок, не имеют
даже никакой необходимости смотреть на вывески: входи себе в любой дом, даже
на любое крыльцо, - везде найдешь вино". В смысле этой же "отрадной
статистики" не уступал Столярному переулку соседний с ним Вознесенский
проспект (ныне проспект Майорова): на нем помещалось 6трактиров, в одном из
которых проводил время Свидригайлов, 19 кабаков, 11. пивных, 16 винных
погребов и 5 гостиниц ("Петербургский листок", 1865, 20 марта, №42) .
"Кстати, он был замечательно хорош собою, с прекрасными темными
глазами, темно-рус, ростом выше среднего, тонок и строен".
В. Я. Кирпотин обратил внимание на "метод двукратного портретирования"
в "Преступлении и наказании": "Во второй раз мы видим Раскольникова иначе:
"...Раскольников... был очень бледен, рассеян и угрюм. Снаружи он походил
как бы на раненого человека или вытерпливающего какую-нибудь сильную
физическую боль: брови его были сдвинуты, губы сжаты, взгляд воспаленный
<...>"
Портрет Сони также дан дважды. Первый раз во время причащения
умирающего Мармеладова <...>
Во второй раз Соня описана, когда она пришла пригласить Раскольникова
на поминки <...>
В первый раз Свидригайлов показан на улице, когда он догоняет Соню и
заговаривает с ней <...>
Во второй раз Достоевский показывает Свидригайлова в разговоре с
Раскольниковым, перед драматическим, окончательным и последним уже
выяснением его отношений к Дуне <...)
В чем смысл двукратного портретирования, к которому так охотно прибегал
Достоевский? <...>
Достоевский имел дело с героями, проходившими через идейную и
нравственную катастрофу, переворачивавшую все вверх дном в их нравственной
сущности. Поэтому на протяжении своей романной жизни они переживали по
крайней мере два момента, когда наиболее были на себя похожи. Раскольников
был создан из превосходного человеческого материала, в ином, более
совершенном мире его внутренние качества прекрасно гармонировали бы с его
внешностью. Раскольников был по природе своей привлекателен, об этом и
говорит его наружность, какой она была до того, как он вовлекся в поток
своей казуистики. Но убийство, совершенное во имя выношенной им ужасной
идеи, привело к крушению не только его логического построения, но и сердца
его, всей сущности его натуры, что и отразилось на его наружности, в его
портрете. Раскольников был нравственно жестоко ранен, и много предстояло ему
еще прожить, чтобы прийти к новому равновесию, если оно еще было возможно
для него" .
Интересно в первом портрете Раскольникова слово "кстати". Достоевский
будто извиняется перед читателем за то, что чуть не забыл дать портрет
героя. В мире идей Достоевского портрет не играет значительной роли, но он
никогда не бывает случайным, всегда служит для раскрытия главной идеи героя.
Таков и портрет Раскольникова. Однако мы не сразу замечаем его, хотя он дан
в самом начале, на второй странице романа. Но Достоевский уже успел
заинтересовать нас - ведь до портрета Раскольникова следуют его загадочные
мысли, полные тайного очарования: "На какое дело хочу покуситься и в то же
время каких пустяков боюсь! - подумал он с странною улыбкой <...> Ну зачем я
теперь иду? Разве я способен на это?" Нет ничего странного в том, что после
такого текста мы можем не обратить внимания на портрет Раскольникова. Но
только тогда, когда мы узнаем, что Раскольников задумал убийство, мы поймем,
что он не случайно "был замечательно хорош собою". Мечтатель, романтик - и
вынашивает грязную мысль об убийстве и грабеже. Преступление героя,
отвратительное и низкое, резко контрастирует с его благородной внешностью, и
в этом, может быть, тоже залог его воскресения.
Судя по эпилогу романа, когда Раскольников был присужден к каторжной
работе на срок восемь лет и Достоевский замечает, что "чрез восемь лет ему
будет только тридцать два года", Раскольникову в момент совершения
преступления было 23 - 24 года.
"...обилие известных заведений..." То есть публичных домов.
"...в этих серединных петербургских улицах и переулках..."
То есть в прилегающих к центру города, в отличие от окраинных улиц и
переулков.
"Эй ты, немецкий шляпник!" <...> Шляпа эта была высокая, круглая,
циммермановская..."
Циммерман - известный в Петербурге владелец шляпной фабрики и магазина
головных уборов на Невском проспекте, в доме церкви св. Петра Ср. замечание Вл. Викторовича: "Безвестный встречный наводит будущего убийцу на мысль об уликах, что даже старая шляпа может впоследствии оказаться уличающей приметой" (Викторович Вл. Безымянные герои Достоевского. - "Лит. учеба", 1982, № 1,с. 230 - 231).
"...он даже знал, сколько шагов от ворот его дома: ровно семьсот
тридцать". Д. А. Гранин отмечает, что Достоевский "высмотрел, проделал весь путь
Раскольникова <...> отсчитал шаги и ступени <...> на месте разыграл для себя
(...) сцены с точностью полицейского протокола, он действовал как
следователь" (Гранин Д. Дом на углу. - "Лит. газ.", 1969, 1 янв.).
"...к преогромнейшему дому, выходившему одною стеной на канаву, а
другою в - ю улицу".
В просторечии Екатерининский канал (ныне канал Грибоедова) назывался
"канавой"; " - я улица" - может быть, Садовая или Гороховая (ныне улица
Дзержинского). В литературе, посвященной топографии "Преступления и
наказания", указаны три адреса "дома" процентщицы: "на левом углу Садовой и
Никольского рынка", выходящего на канал; канал
Грибоедова, 104 (Лихачев Д. С, Белов СВ. Там, где жил Достоевский. - "Лит.
газ.", 1976, 28 июля, № 30; Саруханян, с. 183; Холшевников, с. 425); вблизи
ул. Дзержинского на набережной канала Грибоедова (Краснов Ю., Метлицкий Б.
Живу в доме Шиля. - "Вечерний Ленинград", 1971, 11 ноября, № 267). (См.
подробнее: Кумпан, Конечный, с. 184 - 187.)
"...заселен был всякими промышленниками..." И здесь, и в других случаях
слово "промышленник" Достоевский, как и многие его современники, употребляет
не в современном значении, (капиталист, владеющий промышленными
предприятиями), а как производное от слова "промышлять", т. е. добывать себе
средства к существованию.
"...разными немцами..."
Из переписи населения Петербурга в 1869 г. видно, что немцы были самой
большой инородной прослойкой населения столицы Российской империи; из 667
207 человек жителей Петербурга немцев было 46 498. Немцы селились в основном
в районе Сенной площади (более бедные слои - мастеровые, ремесленники и т.
п.) и на Васильевском острове (более зажиточные слои - владельцы
продовольственных лавок, ресторанов и т. п.),
"...девицами, живущими от себя..."
То есть женщинами легкого поведения.
"Лестница была темная и узкая, "черная"..." Дома имели, как правило,
парадную и "черную" лестницы.
"...стало быть, в четвертом этаже, по этой лестнице и на этой площадке,
остается, на некоторое время, только одна старухина квартира занятая".
Л. Даунер обратил внимание на часто повторяющееся в романе число
"четыре": "Однако так как мучительные колебания Раскольникова,
символизирующие его психический разлад и моральное замешательство, все же
должны представлять его возможную психическую и моральную цельность, то
лестницы и число четыре связаны, так как лестница буквально ведет к
определенному повторяющемуся уровню высоты - к четвертому этажу.
Квартира жертвы находится на четвертом этаже здания; Раскольников
прячет украденные вещи во дворе, где строится четырехэтажный дом; убогая
комната Мармеладова находится на 4-м этаже; полицейская контора находится на
4-м этаже этого здания, и Раскольников направляется к четвертой комнате. В
каждом случае эта окружающая обстановка отмечает критический момент в
психической эволюции Раскольникова: убийство, поиски тайника
(укрывательство), первая встреча с Соней и окончательное признание. После
преступления Раскольников четыре дня находится в бредовом состоянии. В
истории воскрешения Лазаря, которую Соня читает Родиону Раскольникову,
Лазарь был мертв четыре дня. История эта помещена в 4-м евангелии (Евангелие
от Иоанна). У Раскольникова есть четыре основных бреда. Таким образом, мы
имеем восемь (дважды четыре) проявлений числа "4", все связанные с
преступлением Раскольникова, виной его и признанием.
Число 4 имеет основополагающее значение. Есть 4 времени года, четыре
направления, четырехклеточные стадии в эмбриональном развитии, четыре стадии
человеческой жизни, четыре "мира", четыре элемента"
(D аи пег L. Raskolnikov in Search of a Soul. - "Modern Fiction
Studies", 1958, vol. 4, pp. 205 - 206) [В последнее время появился ряд
советских и зарубежных работ о символике чисел у русских классиков, в том
числе у Достоевского. Академик Д. С. Лихачев и многие рецензенты и читатели
первого издания "Комментария" также отметили важность изучения чисел в
"Преступлении и наказании"; мы, однако, подчеркиваем, что здесь и далее,
уделяя большое внимание значимости чисел и имен в романе, разумеется,
понимаем известную факультативность приводимого толкования, тем более что
существует и другая точка зрения на проблему чисел в романе (см.: Тимофеев
Л. Осторожно: школа! - "Лит. газ.", 1981, 11 ноября).
О символике чисел 3, 4, 7, 12 у Александра Блока, несомненно, идущей и
от Достоевского, рассказывает Г. Блюмин в своей книге "Из книги жизни. Очерк
об Александре Блоке". Л., 1982, с. 134 - 135. См. также: ВетлоЕская В. Е.
Символика чисел в "Братьях Карамазовых". - "Труды отдела древнерусской
литературы Института русской литературы АН СССР", т. XXVI, с. 139 - 141].
К этому следует добавить, что символика чисел в произведениях
Достоевского, в частности в "Преступлении и наказании", восходит к
фольклорной и библейской числовой символике (см. ниже символику чисел "3",
"7" и "11" в романе): четыре стороны света - слова Сони: "стань на
перекрестке, поклонись, поцелуй сначала землю... поклонись всему свету на
все четыре стороны"; четыре евангелия. В Откровении Иоанна Богослова - 4
животных (гл. 4); 4 ангела, 4 угла земли, 4 ветра (гл. 7); 4 имени сатаны
(гл. 12); 4 сотворенных богом предмета (гл. 14); 4 имени народа (гл. 17) и
т. д.
Приведя многочисленные примеры "поразительно устойчивого образа"
четырехэтажных домов и четвертого зтажа в "Преступлении и наказании", В. Н.
Топоров делает вывод: "Эта четырехчленная вертикальная структура
семантически приурочена к мотивам узости, ужаса, насилия, нищеты и тем самым
противопоставлена четырехчленной горизонтальной структуре (на все четыре
стороны), связываемой с идеей простора, доброй воли, спасения. Этот второй,
сакральный аспект чисел, противопоставленных профаническим числам, годным
лишь для "низкой жизни", снова возвращает нас к архаическим схемам
мифомышления и, в частности, к практике ритуальных измерений основных
параметров мира. И у Достоевского число введено в мир и определяет не только
размеры, но и высшую суть его. Для приближения к ней, проникновения в нее
необходима полнота жизни".
Вероятно, Достоевский был знаком также и с учением пифагорейцев,
последователей древнегреческого философа Пифагора (около 580 - 500 г. до н.
э.), приписывавших различным числам тайные значения. Пифагорейцы утверждали,
что числа ,являются основным началом и сущностью вещей, и подробно
определили качество и роды чисел, создав пифагорейский математический
символизм и таинственную мистику чисел.
"Он уже забыл звон этого колокольчика, и теперь этот особенный звон как
будто вдруг ему что-то напомнил и ясно представил..."
В. Шкловский, отмечая также трехкратный "звон этого колокольчика" в
день убийства старухи, выделяет "смысловое значение одной детали:
колокольчик в квартире старухи <...> Колокольчик стал как бы знаком
преступления. Он напоминает нам о том, что преступление раздавило
преступника". Слабое, какое-то безжизненное
звучание колокольчика было лишь отражением, символом мертворожденной теории,
задолго до того созревавшей в душе Раскольникова. Но мертвенность этого
звучания отражала одновременно и злую сущность старухи, всецело преданной
паразитарной наживе. Облик "старой ведьмы" срастался для Раскольникова с его
собственными темными замыслами.
"...на плечах (...} болталась вся истрепанная и пожелтелая меховая
кацавейка".
Кацавейка - короткая куртка, кофта.
"Раскольников..."
У Достоевского тщательно продуманы имена и фамилии героев. Имена,
отчества и фамилии у Достоевского всегда полны глубочайшего смысла. Фамилия
главного героя "Преступления и наказания" свидетельствует о том, что "в
сознании автора страстная любовь Раскольникова к людям, доходящее до полного
безразличия к своим интересам участие к ним и фанатизм в отстаивании своей
"идеи" в определенной мере ассоциировались с расколом, т. е. с определенной
стороной исторического самосознания русских народных масс. Следует
напомнить, что еще в 1862 году Достоевский в статье "Два лагеря теоретиков"
признал русский раскол "крупным явлением в нашей исторической жизни".
Раскол (старообрядство, староверие) - течение, возникшее в середине
XVII века в русской церкви как протест против новшеств патриарха Никона
(1605 - 1681), которые заключались в исправлении церковных книг и некоторых
церковных обычаев и обрядов.
М. С. Альтман, посвятивший специальный этюд фамилии Раскольникова,
пишет: "Петра Великого Достоевский считал первым русским нигилистом, и от
Петра же, считал он, находится русская церковь в параличе. Реформы Петра
привели к нигилизму в интеллигенции и к расколу в народе. В аспекте этих
"двух расколов" приобретает исключительное значение то, что преступление
нигилиста Раскольникова принимает на себя один "из раскольников".
В начальных вариантах романа Достоевский намекает на историческое
происхождение фамилии Раскольников. Мать Раскольникова говорит:
"Раскольниковы хорошей фамилии... Раскольниковы двести лет известны".
"Двести лет известны" - не значит ли это с начала раскола, когда такая
фамилия могла появиться? Раскольников, видимо, и впрямь из раскольников"
А. Л. Бем обратил внимание на возможность двойного толкования фамилии
Раскольникова: "Одно - исходит из толкования семантической части, как
раскол - раздвоение, другое - выдвигает связь корня с расколом -
раскольничеством, одержимостью одной мыслью, фанатизмом и упрямством. Оба
толкования (...) вполне законны, ибо в таких случаях возможно самое
разнообразное использование звуковых сочетаний в целях оживления известного
представления. Во всяком случае, символический характер имени здесь
сознательно подчеркнут" (см.: Бем. Личные имена, с. 278).
Раскольников "раскалывает" породившую (имя Родион) его мать - землю,
"раскалывает" родину, а если принять во внимание отчество и идейный смысл
самого образа, то возможно и прямое толкование: раскол родины Романовых
(отчество: Романович) (см.: Белов С В. Имена и фамилии у Достоевского. -
"Рус. речь", 1976, № 5, с. 30 - 31).
"Небольшая комната (...) с желтыми обоями <...> Мебель, вся очень
старая и из желтого дерева <...> да двух-трех грошовых картинок в желтых
рамках..."
С. М. Соловьев, специально занимавшийся изучением цветового фона
произведений Достоевского, пришел к выводу, что "Преступление и наказание" -
"наиболее совершенное по художественному выполнению произведение
Достоевского - создано при использовании фактически одного желтого фона!
Этот желтый тон - великолепное, целостное живописное дополнение к
драматическим переживаниям героев" (Соловьев СМ. Колорит произведений
Достоевского. - В кн.: Достоевский и русские писатели. М., 1971, с. 437).
Кроме вышеуказанного описания комнаты старухи С. М. Соловьев приводит в
качестве примера "желтую каморку" Раскольникова "со своими желтенькими,
пыльными (...) обоями", "желтоватые, обшмыганные и истасканные обои" в
комнате Сони Мармеладовой, мебель "из желтого отполированного дерева" в
комнате Порфирия Петровича, "желтый" цвет обоев в номере гостиницы, где
остановился Свидригайлов. "Желтый цвет уже сам по себе создает, вызывает,
дополняет, усиливает атмосферу нездоровья, расстройства, надрыва,
болезненности, печали, - делает вывод С. М. Соловьев. - Сам грязно-желтый,
уныло-желтый, болезненно-желтый цвет вызывает чувство внутреннего угнетения,
психической неустойчивости, общей подавленности" (Соловьев С. М., цит. соч.,
с. 439. См. также: Соловьев СМ. Изобразительные средства в творчестве Ф. М.
Достоевского. М., 1979).
В. В. Кожинов обратил внимание на "очень существенное сопоставление <в
"Преступлении и наказании") двух слов: слово "желтый" не раз соседствует с
другим словом одного с ним корня - "желчный", которое, кстати, тоже часто
встречается в романе.
О Раскольникове, например, говорится: "Тяжелая, желчная, злая улыбка
змеилась по его губам (...) Наконец, ему стало душно и тесно в этой желтой
каморке".
Или другое место: "Проснулся он желчный (...) и с ненавистью посмотрел
на свою каморку. Это была крошечная клетушка <...> имевшая самый жалкий вид
с своими желтенькими (...) обоями." <...>
Перед нами явное взаимодействие внутреннего и внешнего, мироощущения
героя и мира. В этом взаимодействии, очевидно, и коренится тот сложный и
напряженный смысл, который приобретает в романе слово "желтый" <...>
Во взаимодействии с "желчью" "желтизна" приобретает смысл чего-то
мучительного, давящего <...}
Наконец, слово "желтый" связано, по-видимому, еще и с тем, что
"Преступление и наказание" - ярко выраженный петербургский роман. Дело в
том, что образ Петербурга прочно ассоциировался в русской литературе с
желтым цветом <...>
Вероятно, и в романе Достоевского обилие "желтого" как-то связано с
самим ощущением Петербурга, его общего колорита" .
"...геранями..."
Герань (от греч. geranos - журавль) - растение, плоды которого похожи
на журавлиный клюв. Герань составляла непременное украшение мещанского
жилища в XIX в.
"...была в эту минуту ярко освещена заходящим солнцем".
Заходящее солнце - один из постоянных образов в творчестве
Достоевского. О "величавом зовущем солнце" в картине знаменитого
французского художника-пейзажиста Клода Лоррена (1600 - 1682) "Асис и
Галатея" вспоминает Версилов в романе "Подросток", в "Братьях Карамазовых"
Алеша Карамазов запомнил из своего далекого детства "один вечер, летний,
тихий, отворенное окно, косые лучи заходящего солнца (косые-то лучи и
запомнились всего более)". "Закат у Достоевского - не только знак рокового
часа, когда совершаются или замышляются решающие действия, - пишет В. Н.
Топоров, - но и стихия, влияющая на героя" (Топоров, с. 238). Подробнее
истолкование образа "заходящего солнца" см. в статье С. Дурылина "Об одном
символе у Достоевского". - В кн.: Достоевский, (Сб. статей.) М., 1928, с.
163 - 198.
"И тогда, стало быть, так же будет солнце светить!.."
Солнце всегда у Достоевского - символ "живой жизни", символ воскресения
героя. В ужасе Раскольникова перед солнцем и предчувствие гибели, гибели его
мертворожденной теории, и в то же время предчувствие воскресения -
воскресения души. Ср. слова Порфирия Петровича во время последнего разговора
с Раскольниковым: "Станьте солнцем, вас все и увидят. Солнцу прежде всего
надо быть солнцем", И в эпилоге романа, когда Раскольникова воскресила
любовь Сони, он услышал песню "в облитой солнцем (курсив наш. - С. Б.)
необозримой степи", где "была свобода и жили другие люди, совсем непохожие
на здешних" (ср.: Карякин, с. 28). Ср. также монолог Дмитрия Карамазова в
"Братьях Карамазовых" о солнце как о символе и воплощении жизни: "В тысяче
мук - я есмь, в пытке корчусь, - но есмь! В столпе сижу, но и я существую,
солнце вижу, а не вижу солнца, то знаю, что оно есть. А знать, что есть
солнце - это уже вся жизнь". (Ср. также известные слова А. Г. Достоевской о
Достоевском: "Солнце моей жизни - Федор Достоевский". Лит. наследство, т.
86. М., 1973, с. 269). Вполне возможно, что образ солнца как символ
воскресения героя навеян произведением "Город Солнца" итальянского утописта
Т. Кампанеллы (1568 - 1639), - ведь Достоевский вырос на идеях утопического
социализма. О символике света в "Преступлении и наказании" см. статью -Дж.
Гибиана "Traditional Symbolism". - В кн.: Grime and Punishment. San
Francisco, 1964, pp. 77 - 89.
"...грошовых картинок <...>, изображавших немецких барышень с птицами в
руках..."
Дешевые картинки, часто изображавшие немецких барышень с цветами в
руках, получили распространение в Германии, а затем в России в мещанских
домах.
"Заклад принес <...> Да ведь и прежнему закладу срок (...) Я вам
проценты еще за месяц внесу..."
"Отдача денег на проценты под залог вещей сделалась в начале 60-х годов
распространенною профессиею и широким бытовым явлением", - пишет В. В.
Данилов и в качестве подтверждения ссылается на петербургскую газету "Голос"
(1865, № 38): "Мы посвящаем особенное внимание тем скромным предложениям,
которые с некоторого времени начали появляться в изобилии на страницах
"Полицейских ведомостей" и относятся к отдаче денег под ручные залоги, -
сообщает своим читателям корреспондент газеты "Голос", - Изобретательность
этих предложений изумительна. Например: предлагают деньги под залог вещей,
начиная от 2 руб. до 3000, с выдачею квитанций за умеренные проценты, под
залог пенсионных листов; даже есть такие благодетели, которые предлагают
деньги совершенно без процентов. Все эти объявления показывают,, с одной
стороны, крайнюю потребность в деньгах в бедном классе, а с другой -
накопление небольших сбережений людьми, не умеющими обратить эти деньги на
какое-нибудь производительное предприятие. При чтении всех этих предложений
денег представляется, с одной стороны, скаредность и алчность, а с другой
стороны, раздирающая душу нищета и болезнь" (Данилов, с. 260 - 261).
"Чтобы представить степень развития этого явления, - пишет далее В. В.
Данилов, - достаточно указать хотя бы на № 141 "Ведомостей С.-Петербургской
полиции" за 1865 год, где помещено одиннадцать объявлений об отдаче денег
под ручные залоги. О профессионализме процентщиков говорит время приема,
указанное в некоторых объявлениях: от 9 часов утра до 10 ч. вечера, или даже
"во всякое время всякими суммами", очевидно, и по ночам. Таким образом,
выбор Достоевским объекта убийства внушен бросающейся в глаза
действительностью, и самый объект, в лице Алены Ивановны, принадлежит к
"физиологии" современного общества" (там же).
"...два билетика внесла..." Билетик (простореч.) - рубль.
"...есть еще какая-нибудь шкатулка, али укладка...". Укладка -
небольшой сундук.
"Чувство бесконечного отвращения, начинавшее давить и мутить его сердце
еще в то время, как он только шел к старухе, достигло теперь такого размера
и так ярко выяснилось, что он не знал, куда деться от тоски своей".
Доктор А. Е. Ризенкампф, поселившийся в 1843 году с Достоевским на
одной петербургской квартире,, вспоминает о денежных затруднениях молодого
писателя: "В декабре 1843 года Федор Михайлович опять дошел до крайнего
недостатка в деньгах. Дело дошло до займа у одного отставного унтер-офицера,
бывшего прежде приемщиком мяса у подрядчиков во 2-м Сухопутном госпитале и
дававшего деньги под заклад. Федору Михайловичу пришлось дать ростовщику
доверенность на получение вперед жалованья за январскую треть 1844 года, с
ручательством казначея Инженерного управления. При этой операции вместо
трехсот рублей ассигнациями Федору Михайловичу доставалось всего двести, а
сто рублей считались процентами за четыре месяца. Понятно, что при этой
сделке Федор Михайлович должен был чувствовать глубокое отвращение к
ростовщику. Оно, может быть, припомнилось ему, когда, столько лет спустя, он
описывал ощущение Раскольникова при первом посещении им процентщицы" (см.:
Ф. М. Достоевский в воспоминаниях современников, т. I. M., 1964, с. 117 -
118).
"...стоит подле распивочной, в которую вход был с тротуара по лестнице
вниз, в подвальный этаж <.,.> Долго не думая, Раскольников тотчас же
спустился вниз".
Достоевский обычно скуп на описание наружных деталей, но, когда он
задерживается на них, хотя бы на мгновение, они могут открыть что-то важное.
Лестница, ведущая вниз, в подвальное помещение распивочной, как бы
показывала Раскольникову, что ему предстоит сейчас спуститься в самого себя,
сойти в глубь, своей несчастной, отравленной грехом совести и встретить
своего невольного изобличителя и возможного спасителя, то есть Мармеладова
(см.: Белов С. В. Увидеть свет. - "Аврора", 1981, № 12, с. 142).
"...в сибирке..."
Сибирка - старинная верхняя одежда в виде короткого кафтана в талию, со
сборами и стоячим воротником.
"По Подъяческой пошел,
Свою прежнюю нашел..."
Возможно, один из городских романсов того времени. Об интересе
Достоевского к фольклору, в частности к городскому романсу, см.: Пиксанов Н.
К. Достоевский и фольклор. - Советская этнография, 1934, № 1 - 2, с. 152 -
180; D. Cyzevskyj. Folkloristisches zu Do-stojevskij. - В кн.:
Dostojevskij-Studien. Reiehenberg, 1931, S. 113 - 116. Ср. стихи из водевиля
актера и по. пулярного водевилиста П. И. Григорьева 1-го (1806 - 1871),
которые в 1862 г. высмеивал журнал Ф. М. и М. М. Достоевских "Время": "Идя
по Гороховой, мы будем непременно повторять прелестные стихи г-на Григорьева
1-го: По Гороховой я шел И гороху не нашел" ("Время", 1862, № 12, с. 145).
А. С. Суворин вспоминает в автобиографии, что в конце 1840-х гг. он
играл в Воронеже в водевиле "Петербургский дядюшка", где этот дядюшка поет
популярные в то время куплеты: "По Гороховой я шел, Но гороху не нашел"
("см.: Глинский Б. Б. Алексей Сергеевич Суворин. Биографический очерк. СПб.,
1912, с. 11). Возможно, Достоевский сам переделал слова этого романса, тем
более что в момент создания "Преступления и наказания" он жил недалеко от
Подьяческих и там же "поселил" старуху-процентщицу.
Источник
С.В. Белов Роман Ф.М. Достоевского “ Преступление и наказание”. Комментарий-М.: “Просвещение”, 1985