"... требовал полной (...) неустойки..."
Неустойка - установленное договором взыскание (штраф) при невыполнении
одной из сторон какого-либо обязательства.
"... несессеры, сердолики, материи и на всю эту дрянь от Кнопа да из
английского магазина ..."
Несессер (франц. от лат. necessarius - необходимый) - шкатулка,
чемоданчик, коробка, в которых собрано все необходимое для дороги, туалета и
проч.
Сердолик (от греч. sardonyx, sardion) - драгоценный камень обычно или
яркого красно-желтого или красного цвета, из которого делают различные
украшения.
Кноп - владелец галантерейного магазина на Невском проспекте в
Петербурге. Английский магазин, торговавший в основном галантерейными
изделиями из Англии, помещался на Миллионной улице (ныне ул. Халтурина).
"...способствовать будущему и скорому устройству новой "коммуны"
где-нибудь в Мещанской улице..."
Под влиянием учения Фурье и романа Чернышевского "Что делать?", в
котором работницы мастерской Веры Павловны живут коммунами, в Петербурге
демократическая молодежь организует несколько коммун. Наибольшей
известностью из таких коммун пользовалась коммуна на Знаменской улице (ныне
ул. Восстания), организованная писателем В. А. Слепцовым (1836 - 1878) (см.
историю этой коммуны в кн.: Чуковский К- И. Люди и книги. М., 1958). Одна из
коммун, о которой мог также слышать Достоевский, помещалась на Средней
Мещанской (ныне Гражданской) улице, т. е. как раз в том районе, где жил
Достоевский во время создания "Преступления и наказания". В рассуждениях
Лебезятникова о коммунах отразилось отрицательное отношение к ним
Достоевского.
"... разменявший <...> несколько пятипроцентных билетов ..."
Облигации государственного займа.
"...пересчитывал пачки кредиток и серий".
Кредитки, т. е. кредитные билеты, - денежные знаки, обращающиеся в
России. Серии - билеты государственного казначейства; составляли особый вид
краткосрочных текущих государственных займов; они назывались в обиходе
"сериями", т. е. выпускались разрядами (сериями) на определенную сумму.
"Я просто тогда защищался. Она сама первая бросилась на меня с
когтями... Она мне весь бакенбард выщипала... Всякому человеку
позволительно, надеюсь, защищать свою личность <...} что если уж принято,
что женщина равна мужчине во всем, даже в силе (что уже утверждают), то,
стало быть, и тут должно быть равенство".
Лебезятников, проповедуя теорию о равноправии мужчин и женщин в
домашней потасовке, окарикатуривает идею равноправия мужчин и женщин, (см.:
Гроссман. Город и люди, с. 16).
"Бон у нас обвиняли было Теребьеву (...) Вот как пишутся подобного рода
письма!"
Достоевский иронизирует над требованиями женской эмансипации и свободы
чувства, провозглашенными в романе Н. Г. Чернышевского "Что делать?". По
удачному выражению Л. П. Гроссмана, все рассуждения Лебезятникова - "это как
бы пародийный комментарий к "Что делать?" (Гроссман Л. П. Достоевский. М.,
1962, с. 343).
"...в третьем гражданском браке состоит? - Всего только во втором <...>
Да хоть бы и в четвертом, хоть бы в пятнадцатом..."
Гражданский брак - форма установления супружеского союза без участия
церкви. Начиная с 60-х годов XIX века, в связи, с ростом атеистической,
разночинной, нигилистической молодежи, гражданский брак завоевывал все
больше сторонников в России.
"...в будущем совершенно нормально, потому что свободное <...> смотрю
на ее действия как на энергический и олицетворенный протест против
устройства общества..."
Намек на пропагандистские выступления С. Г. Нечаева и М. А. Бакунина в
1860-х годах, упразднявших в будущем обществе брак. В статье "Главные основы
будущего общественного строя", которую Маркс и Энгельс назвали "прекрасным
образчиком казарменного коммунизма", Нечаев писал: "Все юридические,
сословные права, обязанности и институции, освященные религиозными бреднями,
не имеют места при новом строе рабочей жизни. Мужчина и женщина (...) будучи
производительным работником, могут быть свободны во всех отношениях <...>
Отношения между полами совершенно свободные" (Цит. по кн.: Пирумова Н.
Бакунин. М., 1970, с. 323).
"Всё от среды, а сам человек есть ничто."
"Мы пошли дальше в своих убеждениях. Мы больше отрицаем! Если бы встал
из гроба Добролюбов, я бы с ним поспорил. А уж Белинского закатал бы!"
В. Я. Кирпотин отметил, что Лебезятников "подверстывает в свою болтовню
и Писарева, не замечая рзз-
личия, существующего между философскими и эстетическими взглядами
Чернышевского и Писарева" (Кирпотин, с. 265). Сравнивая вышеприведенные
слова Лебезятникова со статьей Д. И. Писарева "Реалисты", В. Я. Кирпотин
делает следующий вывод: "Чтобы оправдать крайности карикатуры, Достоевский
вдруг вкладывает в уста Лебезятникова слова, заимствованные чуть ли не
прямым образом из статей Писарева..." (там же).
"Она великолепно, например, поняла вопрос о целовании рук, то есть что
мужчина оскорбляет женщину неравенством, если целует у ней руку".
Пародия на рассуждение Веры Павловны в романе Чернышевского "Что
делать?": "Не надобно мужчинам целовать рук у женщин. Это, мой милый, должно
бы быть очень обидно для женщин: это значит, что их не считают такими же
людьми, думаю, что мужчина не может унизить своего достоинства перед
женщиною..." (гл. 2, разд. XVIII).
"Об ассоциациях рабочих во Франции она тоже слушала внимательно",
Достоевский мог обратить внимание на статью Ю. Г. Жуковского в
"Современнике" (1864, №№ 4, 6) "Историческое развитие вопроса о рабочих
ассоциациях во Франции", в которой при создании рабочих ассоциаций
выдвигались на первый план те же нравственные принципы, какими
руководствовалась Вера Павловна в романе "Что делать?" при организации
швейных мастерских.
В 1866 году вышел под ред. М. Антоновича русский перевод немецкой книги
Э. Пфейффера "Об ассоциации. Настоящее положение рабочего сословия и чем оно
должно быть", где была специальная глава "Ассоциация рабочих во Франции",
причем "Современник" встретил положительно появление этой книги,
пропагандировавшей идею "кооперативного труда и ассоциаций" ("Современник",
1866, № 1, с. 65 - 69.).
По всей вероятности, Достоевский знал также статью Н. В. Шелгунова
"Рабочие ассоциации" ("Русское слово", 1865, № 2), которая осталась
неоконченной в связи с запрещением цензуры.
"Теперь я толкую ей вопрос свободного входа в комнаты в будущем
обществе <...> Дебатирован был в последнее время вопрос: имеет ли право член
коммуны входить к другому члену в комнату, к мужчине или окенщине, во всякое
время..."
Лебезятников окарикатуривает систему разделения комнат в романе "Что
делать?": "У нас будут две комнаты, твоя и моя, и третья, в которой мы будем
пить чай, обедать, принимать гостей <...> Я в твою комнату не смею входить,
чтоб не надоедать тебе <...> Ты в мою так же..." ("Что делать?", гл. 11,
разд. XVIII). (См. об этом: Гроссман. Город и люди, с. 19).
"...я, готов вычистить какие хотите помойные ямы!" Слова Лебезятникова
являются отголоском дебатов утопических социалистов о черной работе в
будущем обществе, а ироническое отношение к этим дебатам Достоевского
совпадает с таким же отношением к ним М. Е. Салтыкова-Щедрина. В статье
"Наша общественная жизнь" (1864) Салтыков-Щедрин писал: "...В прошлом году
вышел роман "Что делать?" - роман серьезный, проводивший мысль о
необходимости новых жизненных основ и даже указывавший на эти основы. Автор
этого романа, без сомнения, обладал своею мыслью вполне, но именно
потому-то, что он страстно относился к ней, что он представлял ее себе живою
и воплощенною, он и не мог избежать некоторой произвольной регламентации
подробностей, и именно тех подробностей, для предугадывания и изображения
которых действительность не представляет еще достаточно данных. Для всякого
разумного человека это факт совершенно ясный, и всякий разумный человек,
читая упомянутый выше роман, сумеет отличить живую и разумную его идею от
сочиненных и только портящих дело подробностей. Но вислоухие понимают дело
иначе; они обходят существенное содержание романа и приударяют насчет
подробностей, а из этих подробностей всего более соблазняет их перспектива
работать с пением и плясками. Точно так же, например, в сочинениях Фурье их
увлекла бы не теория страстей, положенная в основание его универсальной
ассоциации, не плодотворная концепция гармонического воспитания и проч.
<...), а какие-нибудь когорты мальчиков, с самоотвержением предающихся
очищению отхожих мест и т. п." (Салтыков-Щедрин М. Е. Собр. соч. в 20-ти т.,
т. 6, М., 1968, с. 324).
"...деятельность, которая <...> гораздо выше <> деятельности
какого-нибудь Рафаэля или Пушкина, потому что полезнее!"
Лебезятников окарикатуривает полемические высказывания критиков В, А.
Зайцева и Д. И. Писарева, боровшихся с идеями "чистой" науки и "чистого"
искусства и требовавших от науки и искусства практической пользы для
общества. В журнале Достоевских "Эпоха" в 1864 - 1865 годах были напечатаны
три статьи критика Н. Соловьева ("Теория безобразия", "Бесплодная
плодовитость" и "Разлад"), направленные против утилитарной роли искусства и
высмеивающие тех, кто считает, что сапоги даже лучше Пушкина. Ср. также одну
из черновых записей Достоевского к "Преступлению и наказанию": "Нет, я,
знаете, люблю этих реалистов новейшего поколения, нет этих романтизирований,
сапожник и Пушкин...".
Лебезятников окарикатуривает также слова Базарова в романе Тургенева
"Отцы и дети" (1862): "Порядочный химик в двадцать раз полезнее всякого
поэта" и "Рафаэль гроша медного не стоит".
"Всё, что полезно человечеству, то и благородно! Я понимаю только одно
слово: полезное!"
Лебезятников пародирует высказывания Чернышевского и Писарева: "Только
то, что полезно для человека вообще, признается за истинное добро"
(Чернышевский Н. Г. Антропологический принцип в философии (I860). - Поли.
собр. соч., т. VII. М., 1950, с. 288). "Последовательный реализм безусловно
презирает всё, что не приносит существенной пользы, но слово "польза" мы
принимаем совсем не в том узком смысле, в каком его навязывают нам наши
литературные антагонисты. Мы вовсе не говорим поэту: "шей сапоги", или
историку: "пеки кулебяки". Но мы требуем непременно, чтобы поэт, как поэт, и
историк, как историк, приносили каждый в своей специальности действительную
пользу" (Писарев Д. И. Реалисты (1864). - Соч., т. 3. М., 1956, с. 82, 92).
"...устроить в ее пользу подписку, или (...) лотерею..."
Подписка, т. е. сбор денег, причем имена пожертвователей записывались
на отдельном листе. Лотерея (итал.) - розыгрыш вещей и денежных сумм по
билетам.
"...покупается сегодня ямайский ром..." Ром, изготовляемый на острове
Ямайка. До сих пор считается одним из лучших сортов рома.
"...займемся рогами! (...) Это скверное, гусарское, пушкинское
выражение..."
Имеются в виду строки из "Евгения Онегина":
И рогоносец величавый,
Всегда довольный сам собой,
Своим обедом и женой.
(Гл. 1, XII).
"..."Друг мой, до сих пор я только любил тебя, теперь же я тебя уважаю,
потому что ты сумела протестовать!" Вы смеетесь? Это потому, что вы не в
силах оторваться от предрассудков! (...) жена ваша докажет вам только, кол
она же уважает вас, считая вас неспособным воспротивиться ее счастию и
настолько развитым, чтобы не мстить ей за нового мужа. Черт возьми, я иногда
мечтаю, что если бы меня выдали замуж, тьфу! если б я женился (по
гражданскому ли, по законному ли, всё равно), я бы, кажется, сам привел к
жене любовника, если б она долго его не заводила. "Друг мой, - сказал бы я
ей, - я тебя люблю, но еще сверх того желаю, чтобы ты меня уважала..."..."
Эти рассуждения являются пародийным откликом или прямо пародийной
перифразой диалогов героев романа "Что делать?" о свободе чувства и полной
искренности между супругами.
Ср., например, со словами Лопухова, узнавшего, что Вера Павловна
полюбила Кирсанова: "Разве ты перестанешь уважать меня? (...) Не жалей меня:
моя судьба нисколько не будет жалка оттого, что ты не лишишься через меня
счастья" ("Что делать?", гл. 3, разд. XXV). (См. об этом: Гроссман. Город и