Оказавшись в мрачных стенах Омского острога, Достоевский больше всего тяготился тем, что не мог писать. Отправляясь в Сибирь, он говорил брату; «Да, если нельзя будет писать, я погибну! Лучше пятнадцать лет заключения и перо в руках!» На каторге о литературной работе нечего было и думать. Даже читать строжайше было запрещено тюремными правилами. Но в душе писателя не прекращалась напряженная внутренняя работа. «Не могу вам выразить, — писал позднее Достоевский А. Н. Майкову, — сколько я мук претерпел оттого, что не мог в каторге писать. А между тем внутренняя работа кипела. Кое-что выходило хорошо, я это чувствовал...» Внимательно вглядывался писатель в окружающих его людей, прислушивался к их разговорам. Ему хотелось все это запомнить, записать. Однажды тюремный врач И. И. Троицкий, относившийся к Достоевскому с большой симпатией, передал ему несколько листков бумаги и карандаш. Они-то и стали основой знаменитой «Сибирской тетради», куда Достоевский заносил свои наблюдения над жизнью каторги, записывал пословицы, поговорки, тюремные песни, отдельные выражения. Почти половина всех записей «Сибирской тетради» (а их там около 500) без изменений, а иногда с очень незначительной переработкой позднее вошли в «Записки из Мертвого дома». И поэтому сибирскую записную книжку писателя в известном смысле можно рассматривать как самый ранний набросок этой замечательной книги.

Материалы, собранные в «Сибирской тетради», Достоевским использовались почти во всех произведениях, написанных после выхода из каторги, начиная от повести «Дядюшкин сон», и кончая романом «Братья Карамазовы». «Сибирская тетрадь» стала для писателя ценнейшей сокровищницей словесного материала, богатство которого не раз помогало ему в создании ярких картин тюремной жизни и в зарисовке отдельных образов, и в передаче тончайших нюансов речи огромной галереи героев, созданных им на протяжении его жизни.

Источник:

Н.И. Якушин. Ф.М. Достоевский в жизни и творчестве - М.: “Русское слово”, 2006