Су Ши (литературный псевдоним Су Дунпо - Су с Восточного склона) - великий китайский поэт XI века, которого на родине величают "Богом поэзии". В его многогранном творчестве слышны не только жёсткие интонации "школы порыва", главой которой он был, но и нежная тональность "школы иносказаний".
Трагические события жизни и службы не сломили его дух, не преодолели философичного склада ума, не отвратили от отшельнического миросозерцания. Зыбкие романтичные образы органично соседствуют с реалистическими деталями, бытовыми сценками и разговорной лексикой. Поэт отчётливо видит мир вокруг себя, себя в мире, неразрывную связь и непреодолимые преграды между собой и миром, всем сердцем стремится за парящий вне мира сакральный предел.
Сборник составили 100 произведений - связанные с мелодией напевные стансы (цы) - ведущий жанр поэзии эпохи Сун, стихотворения в классическом жанре ши, организованные формальными нормативами (катрены и уставные стихи), а также более свободные стихи, ориентированные на древнюю поэзию (античный стих).
ПРЕДИСЛОВИЕ
Не пресытившись Жизнью и Словом…
Сергей Торопцев, д.и.н.,
иностранный член Китайского общества изучения Ли Бо
В провинции Хэнань, к югу от Вечной Реки, километрах в ста к юго-востоку от Яояна есть городок Пиндиншань, соимённый близлежащей горе. Недалеко от городка разбит парк, называемый "Садом Трёх Су". Красивейшие места - рядом южные склоны священной горы Сун, река Жушуй и много небольших ручьёв, спускающихся с откосов. Сад этот назван в честь трёх великих мастеров слова эпохи Сун (960-1279), чья могила расположена чуть восточнее самого парка. Она так и называется: "Могила Трёх Су", и покоятся там Су Сюнь (1009-1066), новеллист, мыслитель, историк, и двое его сыновей: писатель и государственный муж Су Чжэ (1039-1112) и его старший брат Су Ши (1037-1101), известный также по своему второму имени Цзы-чжань и ряду прозваний, наиболее знаменитыми из которых были Даос в Железной Шапке и Отшельник с Восточного Склона - Дунпо цзюйши, поэтому часто поэта ещё при жизни называли Су Дунпо и сам он любил творить под этим литературным прозванием.
Биография Су Ши невероятно насыщена и могла бы стать основой для множества увлекательных произведений различных жанров. Он знал и взлеты, и падения, и высшие милости, и суровую опалу, не боялся говорить с высокими владыками и стремился к дружбе с простыми отшельниками. Он был неуживчивым и славился скверным нравом, но люди искали его общества; он воплощал собой именно то, что склонны видеть в подлинном поэте, но случилось это в пору, когда рассказы о таких поэтах стали уже преданиями об ушедшей старине.
Конец Тан - начало Сун было не просто временем смены исторических эпох; это была пора радикальной мировоззренческой трансформации, пересмотра важнейших основ миропонимания. По-другому стали восприниматься и возможности Слова как высшей вибрации, по-другому стали осмыслять роль поэта как проводника идей Абсолюта и выразителя их в словесных ритмах и образах. Литераторы озаботились привлекательностью текста для читателя; если танские поэты-отшельники Ханьшань и Шидэ не задавались и мыслью, прочтёт ли кто-то их произведения, воплощая мгновенное наитие в экспромтах на песке или на любой доступной поверхности, и лишь благодаря ценителям их таланта, переписывавшим для себя эти экспромты, стихи сохранились, то позже отношение к словесности стало другим.
Уже в Тан, наряду с регулярным стихом жанра ши, возникает, набирает популярность и всецело царит при Сун жанр цы, когда тексты пишутся на готовый, известный и привлекательный мотив, что облегчает путь к читательским сердцам.
Первоначально это произведения лёгкого, даже игривого характера, но со временем тематика цы становится всеохватной, занимая лидирующее место в сунских поэтических формах. Параллельно с этим возникает и целый ряд новых теорий, объясняющих, для чего же вообще слагать стихи и, соответственно, как это лучше делать технически. В отличие от классиков прошлых эпох (таких как, например, вэйский Цао Пи (187-226), рассуждавший о наполненности произведения высшей энергией ци, или Лю Се (V-VI вв.), осмысливший " [благую] силу дэ в словесности вэнь"), сунские корифеи слова, снискавшие невероятную популярность, зачастую выступают апологетами идей, парадоксальных для предыдущей традиции. Например, современник, друг, но во многом и идейный оппонент Су Ши, Хуан Тинцзянь (1045-1105), как и несчётные его последователи, полагал все поэтические образы давно придуманными и запечатлёнными в текстах, поэтому нужно не сочинять что-то новое, а лишь воспользоваться имеющимся багажом и составить из него мозаику под каждый конкретный случай.
А как же тогда единение с Космосом и воплощение его в творимом мире художника? А как же взлет поэтического наития над оковами повседневности, уход от обыденного, банального в порыве вдохновения? Где поэт, оставивший идею о службе и карьере, подобно великому Мэн Хаожаню (689-740), или возносящийся духом к мирам бессмертных, как ещё более великий Ли Бо (701-762)?
Уникальность и непохожесть Су Ши на современников была, помимо прочего, и в том, что он жил, словно бы никаких этих перемен не случилось, словно бы время не менялось, люди не стали растеряннее, а мир приземлённее и вещественнее. Во всяком случае, для себя эти перемены он не признавал.
Отец Су Ши был человеком большого таланта и глубокой образованности, водил дружбу с одним из величайших литераторов сунской поры - Оуян Сю (1007-1072), но не преуспел на поприще официальных экзаменационных испытаний - кэцзюй. Тем не менее, он считался одним из известных эссеистов своего времени, а также снискал славу как знаток истории и оригинальный философ. Сыновей, согласно легенде, учил сам. Из многочисленного потомства Су Сюня далеко не все достигли, как говорили в Старом Китае, "возраста, когда надевают шапку" - старший сын, к великому несчастью, умер восьми лет от роду, зато две дочери и двое же сыновей выросли и были весьма благополучны.
Су Ши и Су Чжэ отличались способностями к наукам и завидным прилежанием; в 1056 году, когда Су Ши исполнилось двадцать лет (по традиционному китайскому исчислению - 21, поскольку возраст отсчитывался не от рождения, а от зачатья) все трое Су отправляются из родного сычуаньского уезда Мэйшань в сунскую столицу - Кайфэн. Отправляются так, как за триста с лишним лет до того великий Ли Бо - в ладье по реке Янцзы, останавливаясь в живописных местах, любуясь пейзажами и святыми местами, мечтая об удаче, которая непременно ждёт их в конечной точке пути.
Это путешествие, длившееся два месяца, оказало на Су Ши сильное влияние и в смысле творчества, и в общем восприятии мира, сохранившемся в течение всей жизни, - чувство какой-то особенной свободы, бесконечных просторов, частью которых ты вдруг себя осознаёшь, надежда или, скорее, уверенность в успехе всех начинаний, острое ощущение вкуса жизни в богатстве её многообразия.
Предчувствия не обманули "Трёх Су" - весной 1056 года Су Ши и его младший брат успешно выдерживают экзамен на высшую степень цзиньши и получают назначение на государственные должности. Их имена приобретают известность, их идеи претендуют на высочайшее внимание. Идеи, как достойно служить стране, у Су Ши были вполне традиционны, равно как и суждения о путях преобразований, которые следует производить в стране. Будучи по-конфуциански уверенным в благе от преобразований соответствующих изменению тока высшей силы Дэ, Су Ши не поддерживал стремление радикально реформировать все стороны общественной жизни в утилитарном и приземлённом ключе, характерное для философа и государственного деятеля Ван Аньши (1021-1086), обретшего в конце 1060-х огромное влияние при дворе. В 1069 году Ван Аньши становится первым министром и, несмотря на неоднократные периоды монаршей немилости, не даёт ходу своим идейным оппонентам, среди которых оказывается и Су Ши.
Тем не менее, на первых порах жизнь Су Ши в столице складывается успешно. При посредстве Оуян Сю все его новые сочинения известны в кругу придворных интеллектуалов, и оценка их весьма высока. Но взлёт карьеры и поэтической славы неожиданно приостанавливается - в родном уезде умирает от болезни мать Су Ши, и все трое Су возвращаются в Сычуань для соблюдения трёхлетнего траура и исполнения предписанных ритуалом мероприятий. Только в 1059 году, по завершении полного периода скорбной аскезы, Су Ши снова приезжает в Кайфэн и выдерживает экзамен чжикэ. Экзаменационная практика того времени разделяла испытания на базовые, проводившиеся в рамках трехступенчатой системы кэцзюй (наделявшей лучших учёными званиями, но лишь рекомендовавшей ведомственное направление дальнейшей службы), и специальные, устраивавшиеся внутри уже конкретных приказов. Именно вторые, называвшиеся чжикэ, становились предпосылкой к получению конкретной значимой должности в системе определённого министерства. По результатам чжикэ Су Ши подучает пост в судебном ведомстве и становится прокурором и помощником судьи в округе Фэнсян (территория нынешней провинции Шэньси). Спустя четыре года его вызывают в столицу для продолжения службы.
Однако в 1066 году умирает от болезни Су Сюнь, и оба брата снова отбывают в родной уезд для несения трёхлетнего траура. Время возвращения ко двору совпадает с возвышением Ван Аньши, противники которого, как уже говорилось надолго в столице не задерживались. Не миновала эта участь и Су Ши: в 1071 году он подаёт доклад на высочайшее имя с критикой новаторств первого министра, и Ван Аньши в гневе подговаривает императорского секретаря выставить своего противника в неприглядном свете. В результате Су Ши вынужден просить о переводе в провинцию, куда его и назначают - в Ханчжоу, столицу Чжэцзяна, на должность помощника правителя области.
Там он проводит три года, но назвать это время унылой ссылкой было бы решительно опрометчивым. Су Ши глубоко познает этот край, чтобы вернуться в него почти через двадцать лет, и память об этом возвращении будет жить в Ханчжоу в течение веков. Во время первой ханчжоуской ссылки он любуется великолепной природой, вдохновившей многие его произведения, исполняет свои чиновничьи обязанности а вскоре получает повышение - в 1074 году его переводят в округ Мичжоу (провинция Шаньдун) на должность губернатора, а затем - в провинцию Цзянсу, в округ Сюйчжоу.
Через три года близ Сюйчжоу случается бедствие: река прорывает плотину и разливается, затопляя деревни и дороги. В городе начинается паника, состоятельные и знатные горожане бегут с семьями и имуществом, которое способны увезти. Су Ши остаётся в Сюйчжоу и сдерживает всеобщее смятение, убеждая в безопасности городских стен; в результате многие из решившихся бежать возвращаются. Сам Су Ши организует ремонтные работы, привлекая для этого расположенный в области военный гарнизон. Работы не прекращаются ни в ненастья, ни в праздники, губернатор лично следит за их ходом, построив неподалёку временный закут и не показываясь в своей официальной резиденции. В результате не только устранили промыв, но укрепили берега, возвели и починили целый ряд сооружений и проделали множество других важных работ.
В сюйчжоуский период Су Ши, тем не менее, неизменно находил время для досуга и повод отстраниться, искать вдохновения в пейзажах и встречах. Вместе с братом они более трёх месяцев проводят в путешествиях по окрестным горам и рекам, в поездках, наполненных музыкой, поэзией, винными возлияниями. Впоследствии об этой поре сам Су Ши скажет, что со времени великого Ли Бо уже триста лет мир не знал такого ликования, какое посещало его в дни этих прогулок.
В 1079 году Су Ши снова переводят в Чжэцзян на пост губернатора Хучжоу. Здесь и поджидает поэта совершенно неожиданная и тяжкая напасть: в "Благодарственном слове" по поводу назначения недоброжелатели разглядели "тайные насмешки над политикой двора". Секретарь императора Хэ Чжэнчэнь, искусно истолковав некоторые стилистические обороты из "Благодарственного слова", подаёт доклад на высочайшее имя, обвиняя Су Ши в высокомерии и нелояльности трону. В доказательство были вытащены на свет и соответствующим образом пояснены стихи самого поэта, где также разглядели крамолу. Подобные обвинения на основании стихов предпринимались и раньше, например, в 1073 году, но направленная в Чжэцзян инспекция не нашла тогда в творчестве Су Ши ничего предосудительного.
Теперь дело складывалось иначе: уже формулировка учтивой благодарности, звучавшей как "Ваше Величество знает, что глуп и не соответствую велениям времени", была грамматически истолкована так, что в глупости и ретроградстве поэт-де уличает самого монарха. Су Ши заключили под стражу, препроводили в Кайфэн и поместили в темницу цензората. Следствие шло три с лишним месяца. Все время следствия Су Ши провёл в темнице, его сын Су Май ежедневно навещал отца и приносил ему пищу (в Старом Китае содержание преступников в узилищах полностью ложилось на плечи родни; казённых средств на это не выделяли). Цензорат, припомнив несогласие Су Ши с новыми реформами, настаивал на крамольности текста. Но Ревизионная палата, взявшая дело под контроль, посчитала, что проступок Су Ши по незначительности вполне подпадает под высочайшую амнистию, и рекомендовала прекратить следствие. Началось противостояние цензорота и ревизоров, на сторону Ревизионной палаты встала служба Расследований и наказаний. Окончательное решение определило, как ни странно, письмо уже ушедшего в отставку Ван Аньши, направленное государю, в котором он не рекомендовал наказывать Су Ши слишком сурово. В результате поэта не казнили, но лишь разжаловали в помощники военного инспектора в хубэйском округе Хуанчжоу. Су Ши вышел наконец из тюрьмы, где в ожидании смертного приговора провёл 103 дня, и отбыл к месту нового назначения.
Как и можно было бы предвидеть, расположение духа у Су Ши в начале нового этапа карьеры не радужное. Это вполне читаемо по созданным в эти годы прозопоэтическим произведениям ("Красная стена" и целому ряду других). Разочаровавшись в делах света, он всё чаще и больше ищет ответы в уединённых прогулках и размышлениях; именно в эти годы он и берёт себе прозвище "Отшельник с Восточного склона". Действительно, что остаётся ещё, кроме самопогружённого уединения, когда будущее напрочь беспросветно?
В эти годы Су Ши оттачивает свои многочисленные дарования; в историю он вошёл не только как гениальный поэт и эссеист, но и как один из величайших художников сунской эпохи (особенную славу снискали ему изображения бамбука), и как один из гениальнейших каллиграфов Китая всех времён. Каллиграфия традиционно была более почитаемым искусством в Китае, чем любой другой вид изобразительного творчества, и произведения великих масгеров ценились невероятно высоко. Су Ши входит в четверку лучших каллиграфов Сун; шедевры, вышедшие из-под его кисти, созданы уставным письмом и полууставом. Многие свитки, дошедшие до нашего времени, начертаны именно в Хуанчжоу - это "Стихи о дне Холодной пищи в Хуанчжоу", "Красная стена" и рад других. В отличие от манеры другого великого каллиграфа и поэта, упоминавшегося выше, - Хуан Тинцзяня - иероглифы Су Дунпо изящны, но словно бы чуть небрежны, нарочито несовершенны, как если бы писались в едином порыве, под действием мгновенного наития.
Именно это отношение к творчеству - созидать под влиянием порыва, мгновенного импульса, ложащегося на доведённую до совершенства технику и преодолевающего её ограничения, - характеризует взгляды Су Ши, и именно этим он непохож ни на своего старшего друга и покровителя Оуян Сю, ни на товарища и соратника по кисти Хуан Тинцзяня, в корне отличавшегося от него и по манере, и по творческим установкам.
Но в Хуанчжоу ему был необходим не просто собрат по поэтическому цеху, но тот, кто поможет найти выход из глубокого разочарования, способ вновь обрести себя. Компанию в размышлениях и собеседника в душевных исканиях Су Ши, однако же, отыскивает, и довольно быстро - он тесно сходится с наставником Фоинем из буддийского монастыря Цзиньшаньсы.
Беседы с наставником, впоследствии ставшие частью фольклора и превратившиеся в простонародные рассказы или записанные последователями и вошедшие в анналы чаньских притч (во времена Южной Сун существовало уже "Собрание изречений и бесед отшельника Дунпо и чаньского мастера Фоиня", до наших дней сохранился "Свод занятных историй, случившихся с сунцами", где также много сюжетов на эту тему, чрезвычайно многочисленных, но всех их роднит одна сквозная идея - Фоинь учит поэта смотреть на мир проще, оптимистичнее и добрее, смеяться над собой и над собственной значительностью. Зачастую эти истории лишены изящества, а то и просто наивно грубы, но, как и свойственно чаньским рассказам, они обнажают важнейшие струны человеческой натуры, заставляют по-новому взглянуть на то, что кажется обычным и понятным.
Например, однажды Су Ши, практикуя самосозерцание, решил, что достиг душевной озарённости и написал славословие Будде, что сидит на красно-золотом лотосе, низливает свет на мириады миров, и все восемь ветров не способны поколебать его. Написал так, что чувствовалось: этими совершенствам и, как считает поэт, он и сам теперь наделён. Написанное поэт отослал Фоиню. Тот, прочитав, начертал всего два слова: "Газы пустил", и с нарочным отправил обратно. Получив ответ, Су Ши пришёл в ярость и устремимся на другой берег Янцзы в храм объясниться с обидчиком. Фоинь встретил его смехом и спросил, как же ты писал о стойкости, которую не поколеблют и восемь ветров со всех сторон света (то есть восемь земных страстей), а только лишь "пустили газы", как тебя сдуло на другой берег Янцзы?
Или, возможно, самая известная из этих притч: как-то во время совместного самосозерцания Фоинь сказал поэту, что тот восседает, как Великий Будда. Су Ши, поглядев на бурую накидку наставника, волочащуюся по земле, ответил: "А Вы, великий мастер, восседаете, как куча дерьма!" Фоинь этим словам лишь рассмеялся. Когда впоследствии Су Ши рассказал своей младшей сестре о победной словесной баталии, та сокрушенно пояснила, что победы не было, потому что человек видит вокруг то, что держит в сердце; Фоинь заполнил сердце Буддой, поэтому и видит его во всём, а Су Ши если может разглядеть в наставнике лишь кучу дряни - так, значит, сердце свое дрянью и наполнил. Историй этих превеликое множество, и так или иначе все они свидетельствуют не только о духовных исканиях поэта, но и том, что постепенно в чаньских размышлениях он обретает силу двигаться дальше, без страха смотреть в будущее.
Будущее же, следует признать, оказалось вовсе не таким уж и мрачным. В 1085 году апологет реформ и покровитель идей Ван Аньши (правда, часто гневавшийся на своего протеже) император Шэнь-цзун (1048-1085) неожиданно скончался, и на престол взошёл его шестой сын, впоследствии получивший храмовое имя Чжэ-цзун (1077-1100). Семнадцатилетний монарх не обладая ни должным опытом властвования, ни достаточным весом в распутывании придворных хитросплетений, поэтому на первых порах бразды правления фактически переходят в руки его матушки, вдовствующей императрицы, а она призывает ко двору отринутых прежде консерваторов, в том числе друга и покровителя Су Ши - знаменитого историка Сыма Гуана (1019-1086), который снова становится министром. Перемены в столице моментально сказываются и на судьбе поэта: его назначают губернатором Дэнчжоу – обширной области на территории провинции Шаньдун, затем возвращают ко двору, предложив чин в Министерстве церемоний, потом повышают в ранге, а ещё через пару месяцев делают шэжэнем Государственной канцелярии Чжуншу, то есть ответственным за высочайшие указы в главном административном управлении империи. Он становится членом академии Ханьлинь, хранителем императорских эдиктов, главой экзаменационной службы Министерства церемоний и занимает ещё много высоких должностей.
Но придворная карьера оказывается несозвучна его природными качествам. Наблюдая за обличителями реформ Ван Аньши, он понимает, что приверженцы консервативной группировки столь же мало заботятся о благе страны, сколь и смещённые теперь с постов ревнители радикальных преобразований; потакание собственным амбициям, коррупция, некомпетентность - вот то, что видит в их действиях поэт, и то, о чём он открыто говорит и представляет доклады на высочайшее имя. В результате у Су Ши не образуется дружественной команды в кругу сановников, опереться при дворе становится не на кого, и он решает, что наиболее мудрым и обоснованным шагом должен стать новый отъезд в провинцию.
В 1089 году Су Ши производят в академики "Палаты драконьих картин" - Лунтугэ. Это было специальное учреждение с целым рядом разнообразных функций: от изучения и хранения коллекции императорских древностей до составления официальной генеалогии царствующего рода. Одновременно с высоким званием Су Ши получает и пост наместника государя в Ханчжоу, куда отбывает с радостью и желанием.
Однако же во второй раз Ханчжоу уготовило для встречи серьёзные испытания: свирепая засуха вызвала голод и эпидемии. Су Ши испросил у трона налоговых послаблений и другой действенной помощи, из собственных средств оплачивал врачей и лекарства, и с напастью, в конце концов, удалось совладать. Одним из важнейших преобразований нового губернатора в Ханчжоу стала очистка озера и постройка из добытой глины новой дамбы; первую воздвиг ещё в танское время наместничавший здесь великий поэт Бо Цзюйи (772-846), она соединяла берег с островом Гушань, самым большим на озере. Дамба, построенная Су Ши, много длиннее, вздыбливается арками мостов и, как её предшественница, затенена благородными кронами, украшена павильонами и идеально вписана в окружающий её невероятной красоты пейзаж. Важнейшей целью строительства дамб как при Бо Цзюйи, так и во времена Су Ши было не столько удобство для прогулов сколько необходимость защиты города от паводков, и задача эта осуществилась с блеском - новая дамба, возведённая в 1090 году вскоре после наводнений, предотвратила последующие разливы. Кстати, само название Сиху (Западное озеро) впервые появляется именно в официальных бумагах, составленных Су Ши, поэтому его можно считать своего рода "крёстным отцом" главного водного средоточения Ханчжоу.
В эти годы Су Дунпо часто сравнивает себя с великим танским предшественником, и объединяет их отнюдь не только строительство или внимание к мелиорации. Оба поэта неоднократно попадали в ссылку и не находили себя в придворной службе, хотя удостаивались весьма высоких государственных постов; оба проявляли большой интерес к даосизму и буддизму и водили дружбу с просветлёнными наставниками; оба дали новую жизнь песенному направлению в поэзии, только Бо Цзюйи заставил иначе взглянуть на жанр юэфу, а Су Ши нашел совершенно необычное звучание цы, о чём будет сказано ниже.
Со строительством дамбы связана история об ещё одном таланте Су Ши, который он развивал и пестовал всю жизнь, - таланте кулинара. Существует множество записей о его достижениях в этой сфере, но куда красноречивей жест Истории: в ресторанчике на той самой дамбе через Сиху вам и сегодня предложат отведать невероятного аромата тушёную свинину, так называемое Дунпо-жоу, "Мясо от Су Дунпо". Это одна из разновидностей китайского хуншаожоу - особенно приготовленного сала, которое должно быть "жирным, но не отталкивающим"; по рецепту Су Ши, оно приправлено луком, сахаром, имбирём, особым соевым соусом, шаосинским вином, и эти красноватые от пряностей кусочки не оставляют равнодушными даже ретивых противников тяжёлой пищи. О возникновении "Мяса от Су Дунпо" существует легенда, что в благодарность за строительство дамбы жители Ханчжоу на Новый год преподнесли губернатору свиные туши, а тот лично приготовил из них собственного изобретения изысканное блюдо и угостил дарителей.
В 1091 году служба в Чжэцзяне подошла к концу. Су Ши снова вызывают в столицу, чтобы назначить губернатором в Инчжоу (провинция Аньхой), а ещё через год - в Янчжоу (провинция Цзянсу), годом позже - в Хэбэй, округ Динчжоу. Служба радует поэта, все места назначения не слишком удалены от Кайфэна и богаты прекрасными пейзажами. Но когда в том же году умирает вдовствующая императрица, клан реформаторов вновь обретает силу, и Су Ши лишается монаршей милости.
В 1094 году его понижают по службе, ссылают сначала в Хунань, а затем в область Хуйчжоу на территории нынешней провинции Гуандун. Место ссылки показалось двору всё ещё слишком близким, и через три года поэта отправляют на далёкий южный остров Хайнань. Новое место службы, как ни странно, пришлось Су Ши удивительно по душе. Возможно, отдалённость от столицы оказалась тем благом, которое искупали и непривычный климат, и культурная захолустность вверенной области. С последним Су Ши решил совладать собственными силами: открыл школу, где обучал премудростям конфуцианской науки (после отъезда Су Дунпо из числа его воспитанников впервые в истории Хайнаня вышли чины, рекомендованные к службе при дворе); сам стал считать Хайнань новой родиной. Так продолжается три года. С воцарением в 1100 году императора Хуэй-цзуна (1082-1135) следует ряд назначений на невысокие должности в Хэбэе, Аньхое, Хунани. Затем, после общей амнистии, объявленной по случаю восхождения на трон. Су Ши снова призывают ко двору. На возвратном пути в столицу поэт неожиданно умирает в области Чанчжоу, расположенной на территории нынешней провинции Цзянсу.
Талант Су Ши был всеохватным: эссеист, каллиграф, художник, высокий сановник, историк, администратор, кулинар, архитектор, мелиоратор - и всё это в превосходных степенях и с достижениями, пережившими столетия. Но главным, ведшим его по жизни призванием неизменно оставалась поэзия, и именно это бросало свет на все прочие его дела. Он и строил как поэт, и готовил как поэт; он не видел различий в своих занятиях, потому что все они были поэзией.
Общеизвестно сформулированное Су Ши единство словесности, живописи и каллиграфии, которые он полагал не тремя разными видами самовыражения, но тремя сторонами одного и того же творческого процесса. Следует думать, что для себя самого этот тезис он распространял куда шире: одухотворённая созидательность присутствовала для него в любой стороне жизни, и планирование дамбы, готовка пищи или написание картины становились просто разными гранями одного и того же действия, имя которому - познание тайны бытия, сокрытой в каждом миге и каждом движении; познать ее умствованием невозможно, и только вдохновенный порыв, соединённый с приобретённым и знаниями и мастерством, способен приоткрыть частичку этой тайны на той высоте, где слова и формы утрачивают всякий смысл. Су Ши было всё равно, в каком поэтическом жанре реализовывать себя: у него есть и внушительное наследие классических стихов ши, и прозопоэтические сочинения фу, и, конечно же, цы, преображённые им чрезвычайно: не только тематика этого жанра стала никак не привязанной к первоначальным любовным мотивам, но и принцип написания текстов на популярные мелодии был отринут - цы в творчестве Су Ши не подчинены ограничениям музыкальной основы, они становятся равноправным аналогом классических стихов как по тематике, так и по техническому исполнению. Речения должны быть скупы на внешний декор, храня богатство смысла и чувств, в простоте таить подлинные вершины красоты - примерно так Су Ши некогда сам определил, как следовать истинному пути в поэзии. Жить импульсом, насыщаться и никак не насытиться разнообразием жизни, проявлять своё дарование во всех доступных формах, видя неразрывность и органичность этих процессов - такова была основа его понимания собственного предназначения, привычного для Золотого века танской поэзии, но столь несовременного для всё более и более материалистичного сунского времени...
Вокруг могильного кургана близ "Сада Трёх Су" высятся могучие старые кипарисы - их здесь около шестисот. Сам холм величают "Нефритовым погребением в Зелёных горах" по фразе Су Ши из послания брату: "В этом местечке зелёных гор кости вольно схоронить". Рядом раскинулся буддийский монастырь Гуанцинсы. Там, по преданию, бывал Су Ши, и там существует многовековая традиция почитания праха поэта и поддержания порядка на могиле и памятнике.
Но так ли необходимо проделать этот долгий путь к месту последнего упокоения, чтобы мысленно побеседовать с тем, кто не стылым унынием, а жизненным кипением наполнял каждый свой шаг? Отзвуки этого духовного порыва живут и ныне в начертанных им каллиграфических знаках, в дошедших до нас картинах, и на старой ханчжоуской дамбе, и в хайнаньских преданиях. Но прежде всего живут они в строфах, что способны донести голос Отшельника с Восточного Склона даже через тысячу лет, даже на другой конец мира и даже на другом языке. Так бывает. Нужно быть просто готовым к беседе.